Александра Глазкина - Заклинатель книг. Роман для книгочеев

– Мама, это наша гостья, о которой я тебе говорил. Ульяна, моя новая помощница. Ульяна, это моя мама, Мила Сергеевна. Хозяйка и душа нашего дома, так что по любым вопросам можете смело обращаться к ней.

Что хозяйка, видно сразу. Насчет души я пока сомневалась, есть ли она у суровой особы, которая кольнула взглядом, поджала губы, дав понять, что отнюдь не испытывает восторга от моего появления. Да, смелость мне явно пригодится! Что ж, ладно, с этим разберемся позже. А Саймон, не обращая внимания на ее реакцию, повернулся ко мне:

– Пойдемте, я провожу Вас в комнату. В два часа ждем Вас к обеду. Мы обычно едим вместе, а пока можете отдохнуть с дороги.

Вот за что мне уже нравился Саймон, так это за основательный подход. Ни суеты, ни рассеянности, свойственной творческим личностям. Все четко и по существу!

Я оказалась в чистенькой уютной комнате, выдержанной в бело-синих тонах. Широкая кровать, резная мебель, букет полевых цветов на прикроватной тумбочке. Ноутбук и принтер на письменном столе и этажерка для книг. Ванная комната по соседству. Я сразу почувствовала себя важной персоной. Интересно, если такие условия Саймон предоставляет гостям, то каковы его апартаменты? Тут же я одернула себя. В его доме, наверняка, просто нет плохих комнат. Не стоит обольщаться и мнить о себе больше, чем следует.

В любом случае, пока перспективы пребывания здесь вырисовывались самые блестящие. Красивый дом, интересное дело, приветливый работодатель. Глупо звучит, но как мне называть Саймона, я еще не определила. Картину несколько омрачало поведение Милы Сергеевны. Она постучалась в дверь сразу же, как комнату покинул Саймон. Наскоро проговорила мне правила поведения в доме. В кабинет Саймона без приглашения не входить, ванной пользоваться только на первом этаже, курить в саду, пользоваться бассейном с разрешения хозяина, если таковое будет получено. Все это было произнесено с неприветливым видом, словно я вернула ей любимую книгу с растрепанными и запачканными страницами.

Я немного постояла у окна. Странное все-таки чувство. Вокруг поля подсолнечника и огороды, обветшалые хутора и непрезентабельные городишки, а я словно перенеслась в книгу Джейн Остин. Мир изысканности, размеренности и привлекательных персонажей. Потом я разложила вещи. Поколебавшись, оставила на прикроватной тумбочке заветную книгу. Погладила обложку и в который раз загадала, что когда-нибудь ее открою. Позвонила маме.

– Я на месте, все хорошо.

– Вот и ладно. Отдыхай.

Это не было безразличием, я знала, она беспокоится, что я вдруг сорвалась с места и уехала неведомо куда. Но не было здесь и проявления материнской мудрости, мол, ребенок давно вырос и строит свою жизнь сам. Скорее, невидимый барьер, что разделял нас последние несколько лет и преодолевать который у нас обеих не было ни сил, ни желания. Меня вновь захлестнули эмоции.

Обида – неблагодарное чувство, разрушительное. Злость была бы более продуктивной, покричать, пошвыряться чем-нибудь, выпустить пар. Но злиться я не умела. Почему, почему родители не любили меня так, как мне хотелось? Возможно ли вообще такое – получать именно ту порцию и ту вариацию любви, что необходимо? Может, они просто не умели по-другому?

Нет, я не хочу их оправдывать. Когда я обижалась, то в какой-то момент просто начинала задыхаться от переполнявших меня эмоций. Что делать? Только искать способ, отвлекающий от этих мыслей. Прогулки не подойдут, нужно занимать голову. И вот тогда я брала в руки книгу, забиралась в укромный уголок и переносилась в мир, далекий от моих переживаний.

Если захотеть, всему можно научиться. «Я не могу контролировать мысли. Я не могу справиться с эмоциями». Значит ли, что часть сильнее целого? Значит ли, что я – не хозяйка себе? Я – нечто нематериальное, вокруг которого слоями нарастают телесные ощущения, веления сердца, логика и эмоции. Я могу преодолеть влияние того, что идет изнутри, потому что все это вторично». Так я убеждала себя много лет, и, наконец, победила. Поддавалась и боли, и переживаниям, но научилась тушить внутренний костер прежде, чем от моей души останется пепелище.

Положив трубку, я ощутила одновременно и раскаяние, и облегчение. Может, в нашем случае вылечит не время, а расстояние?

Спустившись в столовую, я остановилась в замешательстве, потому что никого не обнаружила. В кухне тоже пусто.

– В теплое время мы едим на веранде, – раздался голос за моей спиной.