Алексо Тор - Щелчок. Сборник историй

Хотя ему точно должно было понравиться. Тем более что в период отсутствия она постоянно присылала ему фотографии мест, в которых бывала. Это, конечно, не картины, но тоже неплохо.

Всё так же улыбаясь, девушка обратилась к полноватой хозяйке пекарни, с которой была дружна, интересуясь, как поживает старина Ханс.

Внутри у неё что-то оборвалось, когда она услышала ответ:

– Он умер… Сердце… Неделю уже как…

Взятыми у хозяйки ключами Хельга открыла старую дверь и вошла внутрь.

Ничего не изменилось. Да и что могло измениться за неделю? Время в квартире словно застыло в тот момент, когда умер её хозяин. Всё осталось таким же, как и при жизни военного. Только подаренные картины общим скопом стояли в углу.

Как рассказала хозяйка, сын герра Ханса даже толком не был в квартире. Только распорядился забрать всё ценное.

Хельга усмехнулась. Видимо, её картины под определение «ценное» не подпадали.

«Старина Ханс… Тебя не брали ни вражеская сталь, ни свинец… Но смогла победить глупая болезнь…»

Девушка стояла в центре комнаты и медленно поворачивалась вокруг своей оси, взглядом впитывая самые незначительные подробности скромной обители.

Кровать, застеленная по военным нормам.

Антикварный шкаф, в котором, Хельга точно знала, хранилась старая офицерская форма Ханса.

Письменный стол, прибранный с фанатичной педантичностью.

Хельга остановила взгляд. Как-то дико и неуместно во всём этом порядке смотрелся обрывок бумаги канареечного цвета.

Девушка подошла к столу и взглянула на нетронутый листок. Строгие, колкие буквы украшали его:

«В твоих картинах я смог по-настоящему ЖИТЬ. Тогда. Сейчас. Всегда».

Очередной холст полетел в дальний угол квартирки. Уже приличное количество его «собратьев по несчастью» занимало всё пространство маленькой студии.

Хельга громко выругалась и тяжело опустилась на матрац.

Со смерти Ханса прошёл неполный месяц. Как оказалось, потеря старого ворчуна повлияла на девушку сильнее, чем она думала изначально. Чтобы забыться, художница ушла с головой в работу. Было написано несколько картин, занявших свои места в галерее. Вот только их никто не покупал. Все, как профессиональные критики, так и простые гости галереи, придерживались одного мнения – в картинах не было жизни.

После осознания своей проблемы девушка больше не могла рисовать. Ни один эскиз или набросок не устраивал её. Даже её излюбленная тема с волками, в которых она отображала своё виденье мира, не трогала её. Не вызывала былого душевного удовлетворения.

Хельга резко встала со своего ложа.

– Нет. Так больше продолжаться не может. Нужно проветрить мозги, – девушка втянула носом воздух и слегка поморщилась. – И квартиру тоже не помешало бы.

На площади у одного из красивейших храмов Кёльна весело сновала детвора. Один из священнослужителей, наблюдавший за детьми, вынес им несколько наборов цветных мелков. Ребятня с радостью и живым интересом стала украшать своими «шедеврами» придворную территорию храма.

Тут и там, под весёлый смех юных пикассо, появлялись невиданные картины: бегемот в пенсне, глотающий булку; лошадка с пятью ногами; крокодил на поводке. Множество удивительных животных родилось благодаря детской фантазии.

Недалеко от скамейки, на которой сидела Хельга, девочка с волосами цвета спелой пшеницы упорно трудилась над своим творением. Она рисовала и стирала линии на камне снова и снова. Видимо, так и не добившись желаемого результата, малышка начала хныкать и растирать кулачками слёзы, оставляя на лице следы мелков. Сжалившись над ребёнком, Хельга села рядом с ней на корточки.

– Отчего слёзы?

Девочка лишь всхлипнула и промолчала.

Девушка посмотрела на то, что пыталась изобразить горе-художница. Что-то между кошкой и обезьянкой. И если брать в расчёт, что несостоявшейся Мерет Оппенгейм являлась шестилетняя девочка, скорее всего, имелась в виду именно кошка. Хм.

– Не получается?

Кивок.

– Хочешь кошечку?

Ещё кивок.

– А какую кошечку?

Девочка вытерла слёзы и тихо произнесла:

– Настоящую.

«Настоящую так настоящую. Гм. Голубой, зелёный и розовый мелки? Мда, выбор пород невелик».

Хельга взяла в руки мелки. Линии на камне ложились легко и плавно. Не прошло и пяти минут, как на девочку смотрел голубой котёнок с изумрудными глазами. Шею его украшал пышный розовый бант.

– Голубая?.. – несмело спросил ребёнок.