Мария Гарзийо - 1850

Рукопись наших отношений, в которой сегодняшний неудачный вечер поставил маленькую кляксу, начилась с белоснежного листа, на котором невидимый купидон начертил нашу первую встречу. Рига. Ночь. Клуб. Музыка. Я в костюме для танца живота. Для несведущих объясню, что каждая вторая (если не полуторашняя) мобильная рижанка хоть раз в жизни посетила занятия этого типично латвийского танца. Я как ни старалась, исключением стать не смогла. Долгие часы, проведенные в попытках заставить свое непослушное тело правильно повторять основы саиди, беледи и трайбла, рано или поздно воплотились в первое публичное выступление. Я ожидаю его с нервозностью новичка, переминаясь с одной усыпанной стразами шпильки выходных туфель на другую. «Ваш диск я забыла, будете выступать под другую музыку. В зале разбили бутылку, так что обувь не снимаем» наставляет нас наша преподавательница, явно успевшая хряпнуть пару бокалов виски, «Сцены нету, надо будет растолкать толпу». Однако. Я собираюсь заявить, что танцевать на двадцатисантиметровой шпильке не буду, а расталкивать пьяных ирландцев тем более, но меня уже никто не слушает. Музыка, мотор, поехали. Мои партнерши по этому безобразию подталкивают меня в спину, и я, размахивая платком как боевым флагом, протискиваюсь в эпицентр народных масс. Нетрезвые посетители клуба не сразу понимают, зачем на танцполе трясутся три ряженые девицы. Когда до них доходит, что это представление призвано усладить их затуманенные алкоголем очи, мужичье начинает активно тянуть руки, чтобы проверить на ощуп подозрительно вибрирующие животы. Подобное бесцеремонное вмешательство явно не облегчают наш и без того тяжкий труд. К тому же пайетки на моей юбке впиваются мертвой хваткой в стразы на каблуке, заметно ограничив мою свободу передвижения. Я топчусь на месте, отбивая элегатными взмахами кистей лезущие из толпы клешни. В этот судьбоносный момент на меня и падает взгляд Филиппа, и компьютер в его мозгу, сопоставив мой сомнительный образ с идеалом женщины, выдает стопроцентное совпадение. Ну, а дальше как в романе какой-нибудь замечтавшейся писательницы. Лучшие рестораны маленькой европейской столицы, отель-спа на побережье, душевные разговоры за бокалом вина и умопомрачительный секс. Меня кружит этот неожиданно ворвавшийся в мою жизнь водоворот, и не успев толком сообразить, что происходит, я обнаруживаю себя в аэропорту в объятиях полузнакомого мужчины, мысль о расставании с которым почему-то вызывает острый приступ грусти. Филипп шепчет мне, что он без ума от меня, что мы скоро увидимся снова, и что когда-нибудь будем жить с ним в доме на берегу Средиземного моря. Я киваю, не веря до конца ни единому слову, и смотрю ему вслед, пока его силуэт не растворяется в толпе.

Я в свои 26 с небольшим хвостиком лет давно уже не являюсь наивной тургеневской девушкой, жизнь которой подобный вулканический роман способен был бы перевернуть с ног на голову. У меня за плечами рюкзачок позитивного и негативного опыта, который своим ощутимым весом тянет к земле, не позволяя оторваться от реальности и взмыть в облака. Кроме него в наличии имеются состоятельные родители, привыкшие баловать единственную дочурку, пара ног приличной длинны, доставшаяся в наследство от прабабушки, более ли менее симпатичная мордашка, сумка Виттон и высшее образование. В следствии присутствия в моей шкатулочке всех этих сокровищ, заграничный брильянт в лице мосье Филиппа не ослепил меня своим сиянием до такой степени, чтобы я лишилась способности здраво мыслить. Хотя, надо признать, затмил таки все разбросанные судьбой на том отрезке моего пути камушки. Кроме внешности, чувства юмора и толики экзотики меня в нем привлекла его уверенность. Будучи приезжим в чужем городе, Филипп ни разу не спросил меня, коренную рижанку, «ну что, куда пойдем?» Он всегда знал, куда идти, что надеть, что заказать в меню и как доехать обратно в отель по встречной полосе. В общем, достоинств у него было много, примем это за аксиому, и не будем раздражать одиноких читательниц зачтением подробного их перечня. После двух лет изучения упомянутых достоинств на расстоянии и во время кратких, но пылких встреч, я отваживаюсь перейти к их исследованию в непосредственной близости. Толчком для такого решительного шага служит официальное предложение, сделанное как и полагается между вторым бокалом шампанского и первой клешней омара на фоне блестящих огоньков Эйфелевой башни. Родители провожают любимую дочь, мужественно пряча слезы, преданная собака, печально подвывая. Моя жизнь, совершив виток над Европой, приземляется во Франции. И тут автор этой утопичной романтической история по требованиям жанра и из желания снять с себя всяческую ответственность за последствия своих выдумок уверенно выводит стандартное «жили они счастливо и умерли в один день» и захлопывает рукопись. А брошенным на произвол судьбы персонажам приходится самостоятельно расхлебывать кашу совместных будней. По началу мы расхлебываем с удовольствием, смакую каждую ложку. Филипп таскает домой букеты цветов, я отвлекаю его от работы любовными посланиями, в выходные мы вылезаем из постели только, чтобы перекусить (я бы не вылезала вообще, но для французов еда – это святое). Мы уверены, что нашу идиллию никогда не потревожит скучный серый быт. Однако, он таки приходит. Осторожно стучится, пробирается в дверной проем, вешает в шкаф свой мышиного цвета плащ и устраивается поудобнее на диване. У телевизора. Судя по всему надолго. Он обнимает мягкой лапой Филиппа и шепчет ему на ухо: «ты устал, приятель, какой там секс, сегодня отличный фильм по телевизору». Потом подсаживается ко мне и уговаривает не менять домашний спортивный костюм на что-то более элегантное. Я пинаю его локтем в бок и, гонимая чувством противоречия, отправляюсь переодеваться. В результате я в полупрозрачной маечке и короткой юбке смотрю отличный фильм в объятиях Филиппа, которому чувство противоречия менее свойственно. Утомленный работой мужчина обещает выполнить свой жениховый долг на следующий день. Но там как назло подлый ящик опять транслирует что-то страшно интересное. Наш серый гость потирает лохматые рученки. Когда я понимаю, что он заметно выигрывает, решаю объявить этому самозванцу войну. Хватаю его безрадостное шмутье и собираюсь уже выбросить в окно, как меня останавливает тот, кто по идее должен был наоборот подбодрить. Филипп не проявляет видимого энтузиазма в ответ на предложение эротического массажа (эх, а в начале хвастался, что лучший в мире массажист, и готов был массировать меня вдоль и поперек с утра до вечера), реагирует на мои недвусмысленные эсэмэс бестолковым «м-м» (а какие красочные монологи я получала на первых порах) и закатывает глаза каждый раз, стоит мне намекнуть, что я уже начинаю покрываться пылью (когда-то намеков не требовалось, было достаточно одного взгляда). Другая на моем месте сдалась бы, удовлетворивший парой интимных сессий в неделю, упаковалась в халат, навертела бы бигудей, перестала краситься и посвятила бы себя домашнему хозяйству. Я привыкла биться до последнего. Приходится признать, однако, что очередной бой с позором проигран.

Читать дальше