– Лежишь, счастливчик? – с улыбкой спросил я, войдя в комнату к парню. Вообще, я старался улыбаться им. Все они добрые люди и всегда рады нам. Мы их единственные друзья. Они хоть все понимают, но, в большинстве случаев, не могут сказать. Поэтому они как никто другой умеют передавать эмоции. Радость, гнев, печаль.
Парень улыбнулся мне из-под одеяла. Я нагло содрал одеяло с него. Скрюченной болезнью тело лежало на простыне в майке и семенниках. Подхватив его под плечи, я усадил на кровать и принялся одевать. Можно было оставить его самого, не маленький, оденется, но у них на это уходит куда больше времени, чем у обычных людей. А сейчас времени было в обрез.
Одев Мишу, я усадил его на коляску и вывез в общую комнату. По сути, это не комната, а просто большой холл в отделении. Но мы называем её комнатой, так как там стоят столы, за которыми наши подопечные кушают, играют в различные игры, читают книги.
Многие уже сидели за столами и ждали завтрака. Марина бегала по комнатам лежачих и разносила еду. Кто-то может сам есть, кого-то надо кормить.
Мне же осталось только протереть своим лица от зубной пасты и расставить тарелки с едой. Старые, советские тарелки, которые местами отколоты. Алюминиевые ложки, частично погрызенные. И манная каша на воде в них. Но народ уплетает за обе щеки, так как другого ничего нет. Отечественная система… даже не знаю, к чему мы относимся. По идее, к министерству здравоохранения. Хотя, Ирина Алексеевна, наш главврач, как-то сказала, что мы относимся к министерству социальной политики.
Вообще-то, у нас нет должности главного врача. Только директор. И Ирина Алексеевна является не главврачом, а директором. Но раньше она работала в поликлинике. И сейчас, находясь уже на пенсии, она, типа, пошла на повышение. Сама она очень красивая, не смотря на свои шестьдесят лет. Высокая, статная. Лицо, хоть и с морщинами, но не скажешь, что она старуха. Единственное что выдает её возраст, это седые волосы. Она их не красит. Просто заплетает в хвост или косу. Признаться, я даже пару раз на неё дрочил. Представлял её голой и гонял лысого. Конечно, возможно её «идеальная» фигура всего лишь иллюзия, созданная хорошим бюстгальтером и обтягивающими джинсами, но стояк все равно был. Не знаю, является ли тот факт, что на неё дрочат для женщины комплиментом, но думаю, что если бы Ирина Алексеевна узнала, что в свои шестьдесят вызывает стояк у молодого парня, её бы это порадовал. Либо я получил бы по морде.
После завтрака у нас начался обычный день. Кто-то сидел, играл с конструктором и мозаикой. Кто-то читал книги. К кому-то пришел массажист.
Палыч соизволил явиться на работу ближе к десяти и с бутылкой пива в руках.
– Привет, молодежь! – радостно воскликнул он.
– Сволочь ты, Палыч. – зевая, произнес я.
– Чего? – удивился Палыч.
– С пивом на работу. Нельзя ведь. – ответил я.
– Это ты про себя? – спросил он и протянул мне бутылку. – На, глотни.
Легкий запах хмеля так и манил, хотя в глубине души я понимал, что если Ирина Алексеевна увидит, получу я по шапке. Палыч тут так, специалист по мелкому ремонту, ему пить можно. А я с подопечными контактирую, нечего на них перегаром дышать.
– Та ладно, Алексеевны нет, – усмехнулся Палыч.
Соблазн был велик и я, даже не посмотрев по сторонам, схватил бутылку и приложился к ней. И в этот момент из другого конца коридора послышался голос Ирины Алексеевны.
– Палыч, опять санитаров мне спаиваешь!
Я аж поперхнулся. Пиво пеной пошло из-за рта и бутылки. Быстро вернув бутылку Палычу, я прокашлялся, выплюнув все пиво на пол.
– Сережа, Сережа, – покачала головой Ирина Алексеевна. – Вроде большой мальчик, а от пива плюешься как малолетка. Быстро взял тряпку, и чтобы через минуту этого хмельного озера здесь не было.
Быстро кивнув, я побежал за тряпкой. Ирина Алексеевна человек настроения: может и так, по легкому отчитать, а сможет и целую лекцию прочитать.
Палыч, допив пиво, отправился по своим делам. Он-то один на весь приют, так что работы невпроворот.
А я пошел мыть полы дальше. Пока наши подопечные находятся в общей комнате, мы драим их комнаты. Вообще-то, нас в смене должно быть четыре – шесть человек, но зарплата у нас не большая, а работы выше крыши, желающих работать не так много.
Уборка, обед, тихий час. Пару часов тишины и спокойствия.
– О, как я устала, – блаженно растянувшись на небольшой тахте, произнесла Марина. Я бросил свои кости в старое кресло. Мебели в нашей комнате отдыха немного. Старя тахта, притащенная кем-то из дому. Пара кресел, так же видавших виды. Медицинский стеллаж с облупившейся краской. Несколько старых тумб. И ковер. На полу валялся выцветший ковер. Рисунок уже было не разобрать, но каждый год перед новым годом Марина заставляет меня с Палычем его выбивать. Толку от этого ноль, так как пыль уже вросла в этот ковер.
Читать дальше