Руслан Исаев - Облачная башня (сборник)

– Служба предполагает, что кому-то подчиняешься. Я уже никому не подчиняюсь. Я типа царь.

– Неудобно спорить с таким умным человеком, но мне кажется, ты ошибаешься. Неужели нет людей, приказ которых ты выполнишь?

– Просьбу. В моем положении уже не получают приказов.

– Отложим эти церемонии. Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Конечно, есть люди могущественнее меня и организации сильнее и богаче, чем наша семья. Они могут меня принуждать или проявлять настойчивость. Но я уже действую не по приказу. Я попробую тебе объяснить. Скажи, почему мы вступили в войну, когда вторглись русские? Русские мешали нашей вере? Мечети уже можно было строить сколько угодно. Мешали нам делать дела? Нет, наоборот, наши дела сильно пострадали от войны. Мешали нам жить по нашим законам? Они никогда не понимали ничего в наших законах. Была задета честь. Я тогда уже имел бизнес в Питере, мы с Ахмедом уже нормально устроились. Я подумал и понял, что нужно ехать. А Ахмед всегда делает, как я.

– А Ахмед свободен?

– Я Ахмеду ни разу в жизни не приказывал. В серьезных вещах. Не в бизнесе, конечно, и не на войне. В бизнесе и на войне он мой подчиненный.

– У тебя не свобода, у тебя сплошная осознанная необходимость. Что ты сейчас чувствуешь, когда читаешь новости о Большом адронном коллайдере? Мимо обычных людей проходит все важное, потому что они неспособны это понять. Сообщение о телепортации квантовых состояний прошло на последних страницах. Но ты был создан для особого пути, все это знали. Даже твои братья знали, что ты особенный, когда кричали: «Мага, бросай задачи, пошли в футбол играть, сильно умный, да?»

– Честно и специально тебе признаюсь: я чувствую приятную боль, когда читаю об испытаниях коллайдера. Как трубач, который забросил трубу, чтобы открыть ресторан. Я некоторых знаю, я слежу, как там у них дела на коллайдере. Только не говори никому.

– Сначала ты уехал из Объединенного института на родину, потом война… Ты никогда не думал, что свернул с пути?

– Вернуться мне предложил отец – он хотел передать мне проектный институт. Этот институт был делом его жизни. Он его создал. Сказать ему «нет» я не мог. Ты счастливая. У тебя свобода сама по себе. Мой мир устроен по-другому. Я свободен только в моменты принятия решений. Совесть должна подсказать мне решение. Потом я должен выполнить свое решение. Когда я принял решение, появляется долг. И тогда я уже не свободен. Честь заставляет следовать долгу. Если долг и честь приходят в противоречие – время снова принимать решение. Вот так в моем мире, по кругу: Свобода – Совесть – Долг – Честь. Я мог уклониться от войны. Я был свободен. Совесть и честь мне сказали, что нужно ехать. А когда я сделал выбор и командовал отрядом – какая уж тут свобода.

– Таким образом, эти моменты свободы очень короткие.

– Иногда по несколько секунд. Но важно их чувствовать. Первый раз я это почувствовал в детстве, когда отказался застрелить собаку, которая меня укусила. Сейчас никто не посмеет мне сказать, что я струсил, да и никому это в голову не придет. А тогда мне было трудно, действительно трудно. Все братья, все старшие ждали, что я застрелю этого пса. И хотели этого. Я тогда первый раз почувствовал давление обстоятельств. Оно казалось непреодолимым, но я смог устоять и поступить по совести. Честь и совесть – это почти синонимы для меня. Свобода, долг, честь, совесть – всё одинаково важно. Если нет хотя бы одного, всё пропадает. Несвободный человек с честью, понимающий, что такое долг, хуже всего – марионетка в чужих руках. Задавить свободу пытаются именно рассуждениями про долг и про честь.

– Звучит хорошо. Ты умеешь убеждать. Но есть факты: европейцы произвели науку, машины, электронику и еще много чего. Я не феминистка, но тебе не приходило в голову, что мусульманскому миру это не удалось, потому что не хватает свободы и равенства женщины?

– Слушай, может, погостишь у нас, объяснишь Заре про приниженное положение женщины, а то я совсем под каблуком, – посмеялись. – Но промышленная революция в Европе началась до свободы и равенства женщин.

– Магомед, я не была свободна. Я освободилась. Но быть свободным – это право и обязанность человека. Быть рабом грех. Извини, я разгорячилась. Тебе не с кем обсуждать многие вещи, я вижу.

– Иногда молодость прорывается. Иногда не хватает ребят, с которыми я учился в Физтехе. С которыми я работал в Институте ядерных исследований. Мы часами могли говорить на эти темы. Задай лучше какой-нибудь нормальный журналистский вопрос.