В той части конструкции, что соединялась с пультом управления трубами и шнурами, начались локальные изменения. Зашевелилось на палубе инвалидного «судна» нечто тонкое и серебристо-блестящее. Оно приподнялось, сползло, и на свет явился резиновый шарик. Подстегиваемый энергичными трудами зайца-насоса, он быстро рос в размерах, раздувался и крепчал.
И каждый, кто это видел, кожей ощутил – коротка жизнь шара. Все поняли: Изьяр пойдет до конца, не пожалеет изделие, не оставит его доживать свой век в целости. И судьба шара сплотила людей. Все с нетерпением ожидали – когда же? Когда роковой хлопок оборвет его последние минуты?
Изьяр дал сигнал помощнице. Та подскочила к распухшей до невозможности сфере и, что-то прыснув из флакона на его лысую поверхность, отбежала на место.
Шар лопнул, застав смотрящих врасплох. Зал вздрогнул. Последней конвульсией сфера пыхнула на людей фонтаном конфетти. По мансарде поплыл аромат дорогого парфюма.
Довольный произведенным эффектом, Изьяр тут же переключил рычаги управления на пульте, и вся ситуация с точностью повторилась в противоположном углу короба. Так же по очереди раздувались еще три шара, как и в первый раз, вскакивала в последний момент его напарница и поочередно обливала шары духами «Босс» и «Черутти». И точно так же шары лопались в момент, когда этого никто не ждал.
Когда лоскуты последнего шарика подбитым парашютистом опустились на пол, и их нежно укрыли снежинки конфетти, а звук неуемного насоса опротивел всем так же, как и ворчание проснувшегося с первым разрывом шара поэта Эрастова, музыка сменилась.
Под абстрактные космические тремулы завершалось действие на борту Изьярова корабля. Заканчивалось оно активными колебаниями того серебристо-блестящего нечто, что как гостайну прятало основные элементы конструкции от сторонних глаз.
Колебания эти достигли такой амплитуды, что нечто не вынесло тряски и упало на пол. Зрителям явилось новое нечто – бесформенное, розовое, латексное. В отличие от своих крутобедрых собратьев, новоявленное чудо наполнялось воздухом споро и нагло. Обретать размер и форму изделию помогало подобие мачты, что буратиньим носом торчало из ящика к потолку. Отливая всеми оттенками здорового тела, из жеваного куска резины неожиданно стали появляться узнаваемые части настоящего туловища. Первой, напоминая собой человеческую, приняла очертания голова. Догоняя ее, налились плечи, надулись руки. Они тянулись вниз и, казалось, были готовы обхватить ящик, из которого росли. Но у Изьяра и его подручной были иные планы. Посредством насоса, пародирующего пьяного зайца, руководители операции мощной подачей воздуха заставили розовую тварь распрямиться и встать с обретших очертания колен. По мансарде пронесся несдержанный возглас нескольких мужчин.
Во всем великолепии буйных форм миру предстала латексная дива. Кукла со вздернутыми вверх алыми джомолунгмами грудей и призывно разинутым ртом как бы кричала:
– Сдуйте меня! Срочно-о-о-о сдуйте! Я-я-я-я го-о-о-л-а-а-я-я….
По-видимому, так же выглядела Жанна Д’Арк в миг, когда пламя костра уже сожрало ее одежду и подбиралось выше. В отличие от Орлеанской Девы, самые сокровенные места куклы были сокрыты черной латексной юбкой. К ноге приторочен муляж полицейской дубинки.
Не в пример своим круглым собратьям по перфомансу, покинувшим земную юдоль немногим ранее, жизнь куклы оказалась куда как короче. Даже звук ее расставания с этим миром вышел менее эстетичный, чем у четырех ее предшественников. Кукла икнула рваным боком и сползла, опершись спиной о шест. Нарисованные глаза ее вмиг посерели. Богатые формы приняли первоначальные очертания груды голой резины.
Вместе со смертью латексной Мессалины сухо, астматически кашлянув пару раз, приказал долго жить и насос. И только апокалипсические звуки музыки какое-то время еще удерживали зрителей на своих местах, заставляя задуматься над бренностью существования. Но с последним аккордом все изменилось.
Лавина аплодисментов обрушилась на вмиг прославившегося Изьяра. В одночасье рядовой адвокатский крючкотвор стал своим в этой среде рисующих, пишущих и сочиняющих людей. К слову сказать, некоторые из числа тех, кто уже полгода окучивал Изьяра на предмет крупной покупки, были несказанно опечалены фактом падения юриста с Олимпа меценатсва и спонсорства на грешную пашню творческих потуг.
Но это было потом, а сейчас, за ворохом бурного чествования новоявленного творца, никто не заметил, как к угасшей кукле приблизился человек. Он поднял сплющенное тело, широкой ладонью прошелся по изгибам латексной кожи, и, приблизив голову гейши к своей, посмотрел в ее мертвые глазницы.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу