Лина Дорош: Очки для секса. Побег первый, столичный. «Уйти, чтобы…»

– У меня было то же самое! – с неожиданной экспрессией в голосе «зазвучала» Майя. – Только здесь в Москве, на концерте Башмета. И потом тоже в сушечную ходили!

– Майя, так я тоже не самого Берлиоза слушала! Получается, на нас с тобой Башмет одинаковое действие оказывает! Или роллы со сливовым? Май, вот почему мы не можем только о музыке поговорить? Почему тут же обязательно гастрономическая тема возникает?

И так было постоянно. Только промелькнет что-то в душе – как комфорт и модная привычность возникают и возвращают к себе. «Лучшее – враг хорошего», – этим удавалось девочкам себя успокаивать всегда.

Был такой случай. У Ани появился очередной мальчик. Относился к ней с пылом-жаром. Но, поскольку он «пока никто и звать никак», считать его родным хотелось, но не моглось. А циничного и состоятельного любителя комфорта, который поддерживал в отношениях постоянную температуру 36,6, хотелось не считать родным, но не получалось. Пылкость мальчика была такой притягательной, что решено было выяснить отношения с мистером Комфортом.

– Знаешь, я, кажется, влюбилась. В не тебя, – сказала Аня одним комфортным вечером.

– Да-а?! И где ты с ним была? – он оторвал глаза от плазмы и хотел поставить стакан с виски на пол, но вместо этого добавил еще напитка, льда, отхлебнул и обратно откинулся на диван. Полулежал и, не отрываясь, смотрел на Аню. Злости во взгляде не было. Было умиление.

– Я не расслышал, что ты сказала, – получилось как-то по-отечески. Правда, виски Комфортный глотал в более быстром темпе.

«Сказать, что нигде, что гуляли по набережной, сидели на скамейке?»

И вместо этого Аня сказала:

– Хочешь чаю?

– Да, спасибо. Видишь, ты сама всё про свою влюбленность поняла, дорогая.

Что такое «журавль в небе»? С чем его едят? И когда его едят? А тут – синица. В смысле квартира в виде минидворца, у каждого – машина. Общая любовь к хорошим винам и кухне. Да, тебя любят условно. Как элемент комфорта. А там ты – смысл жизни. Но ведь любой женщине под тридцать понятно, что так любят все мальчики в двадцать три. А в сорок мальчики любят уже себя и комфорт. Так если через несколько лет разницы никакой не будет, то зачем что-то менять? Тем более есть тайное опасение, что в комфортную жизнь может попасть уже другая девочка, чуть-чуть моложе. Лет на пятнадцать-семнадцать – не больше! Хотя кто его знает, какой уровень комфорта будет предложен…

Встреча с Журавликом случилась в маршрутке. Так бывало, что Аня бывала иногда без машины. Вот и тогда – заранее объявили, что трудовой коллектив собирается испить на работе шампанского. Испили быстро. Аня вышла на улицу. Было не поздно. Не ночь. И не холодно. И вообще было как-то всё равно. Она шла мимо остановки, и перед ней остановилась маршрутка. Молодой парень открыл дверь, посмотрел на Аню и подал руку. Аня почему-то поняла, что маршрутка идет в ее сторону. Подала руку парню и зашла в салон.

Он зашел за ней. На улице было почти тепло, но не повод, чтобы расстегивать куртку. А его куртка была расстегнута. Не очень хорошая, но модная куртка. Джинсы тоже не для тепла. Гардероб был такой универсальный, варианта «и зимой, и летом модный парень я». Придумывается легенда «я – морж». И самое худшее, что случается, – это мороз зимой максимум на несколько дней. В эти по-настоящему зимние дни легенда не спасает, и таким парням приходится прогуливать институт и все вечеринки, потому что «реально холодно». Этот мальчик был не из гламурных. Не тонко-стильный, а, скорее, наоборот – очень даже конкретно-крепкий. Стрижка не модная, а просто копна кудрей. Аня в тот день оделась как-то по-девчачьи: короткий пуховик, джинсы, высокие сапоги и мало косметики.

Пока она искала деньги, услышала, как парень сказал: «Два». Она еще подумала: «Странно, он – один, и где же девушка?» И ей стало как-то неприятно, что он, оказывается, не один. Хотя в салоне кроме них по-прежнему никого не было. Так получилось, что они сели напротив друг друга. Случайно получилось. Почти коленки в коленки. Пока он говорил это свое «два», она нашла деньги и сказала про себя: «Ну и ладно!» Кому и почему сказала – сама не знала. Протянула купюру, а он ее не передал. Подержал в руках и положил в карман.

Она напряглась: почему это он не торопится передавать ее деньги, а потом поняла! Он заплатил за себя и за нее… а ведь ее почему-то задело, как он сказал «два». Хорошо так сказал «два». Что она даже позавидовала той, кто эта «два». И руку он тоже подал хорошо. Хороший мальчик. Ей стало спокойно и приятно, что «два» – это она. Просто так приятно. Без потом.