Лина Дорош - Очки для секса. Побег первый, столичный. «Уйти, чтобы…»

И появился ритуал: увидев вещичку, она садилась в кафе и под кофе начинала что-то писать про эту штучку, и – о чудо! Страстное желание обладать ею улетучивалось, как яркость аромата остывающего кофе. Но иногда желание не исписывалось в блокноте, и тогда приходилось идти и покупать вероломные туфли, или сумку, или духи. Потребление косметики уменьшилось с килограммов до полукилограммов, снизилось и количество единиц приобретаемых вещей. Зато выросло количество страниц потребляемой бумаги. «Раз закон сохранения энергии или материи работает, – решила Аня, – значит, всё идет правильно».

Да, вы уже поняли, что Анюта была из странной категории провинциальных охотниц за брендами. Почему-то она не могла купить просто телефон. Телефон должен был не только звонить, но вызывать экстаз от взгляда на него, причем и у хозяйки, и у окружающих. Но особенно у хозяйки. И вот наступил момент, когда жизнь оказалась завалена брендовым барахлом. По брови завалена. И пустяк, если бы это понимали только окружающие. Самое неприятное, что это стало Аниным устойчивым внутренним ощущением. Трагедия? Упаси Бог! Фарс. Просто фарс. Из которого, при соответствующей литобработке, может получиться вполне приличная комедия.

Так вот. Вернемся к сейчас. Конвертируемые шмотки Аня взяла, а денег наличных решила избежать. Карточку банковскую с более круглой (даже по московским меркам) суммой она, конечно, прихватила. Но еще дома отнесла ее к категории «НЗ», что значило: «ни за что!», «не замужем», «не заводись», «не Зина», «не зачет», «не звезди!» и, наконец, «неприкосновенный запас». Решено было выживать без нее.

А без вещей Анька (за фамильярность она нас простит – уточнили на берегу) выжить не могла. К вещам у нее всегда была особая страсть. И тайна была в этих отношениях. Анька любила не просто брендовые вещи, а вещи брендовые с недостатками.

«Они почему-то вызывают особую теплоту. И не потому, что чаще всего их продают со скидкой. Хотя и это приятно. Вот зонт. Он один из трех одинаковых. И вдруг — царапина на ручке… можно взять другой – идеальный, с точки зрения продавца, но… Недостаток – понятие относительное, а брак – это неспособность увидеть в предмете изюминку. «Я помню все твои трещинки…» Так и у вещей: индивидуальность, единственность, особость – тоже в «трещинках». Не бывает одинаковых трещинок, поэтому не будет второго такого же зонта ни у кого. Так с помощью предметов находит внешнее проявление наше внутренне ощущение своей единственности.

И я уже люблю эту-это-этот-эти (сумку, пальто, зонт, палантин, телефон, очки…) … и больше всего люблю в ней-нём-них — ну, конечно, — трещинки.

А еще для меня есть два самых стильных ответа на вопрос: «А Вы знаете?»

Первый: «Да, конечно.». Именно с точкой до кавычек. Спокойная завершенная уверенная интонация. «Знаю об этом со времен потопа» или «Знаю, был лично знаком с Понтием Пилатом, Иудой – и могу дать экспертную оценку событий в „Мастере и Маргарите“. Кстати, в портрете Воланда Михаил Афанасьевич допустил одну неточность. Ну, да Бог с ней». Или точка чуть скромнее: «Знаю, читал в оригинале. О точности перевода, правда, можно поспорить». И процитировать на французском, или английском, или простом китайском («Маленького принца», «Гамлета» или «Книгу перемен»).

Второй вариант ответа – «Нет, не знаю…». И многоточие. Гвинет Пэлтроу не смотрит голливудские блокбастеры. Владимир Ленин не знал, кто такая Джоконда. При этом ни ей в стиле, ни ему в умении привлекать инвестиции не отказать. С легкостью уметь отвечать «Да» и «Нет» – это очень стильно. А с улыбкой признаться, что чего-то не знаешь, – для этого надо быть, как минимум, уверенным в себе человеком.

Да, я люблю вещи с недостатками. И людей с недостатками. Я люблю недостатки. Кроме, пожалуй, плохих зубов и кружек с отбитыми краями. Это не стильно. И уверенности не придает. Ни их обладателям, ни окружающим».

Это было последнее, что попало в багаж, – карманный блокнот с горчичными страничками. Что-то вроде дневника, только не событий, а мыслей. Такое, в смысле мысли, случается даже у любительниц брендов и почти блондинок. «Хороший, кажется, получился текстик, – думала после точки Аня, – надо бы попробовать… пристроить его куда-то, что ли… Вдруг получится?»

В Москве у неформатной Золушки жили друзья. Несколько. И не первый год жили. Они всегда ждали и звали. Но о приезде им сказано не было. «Возможно, чуть позже?» – так думала Аня, делая первые шаги по московской земле. В джинсах, кроссовках и очках. Сейчас они были лишними. Это не про вещи. Да простят друзья такие мысли в отношении них. Сейчас Аня была в другой Москве, не в той, где жили они. Добрые и хорошие. Они ее любят. Приютят. Согреют. Только этого тепла ей сейчас не требовалось. Совсем. Почему? Хороший вопрос! Только ответа на него искать не хотелось.