Дмитрий Красавин - Прикосновения к былому

Папе по наследству от дедушки достались красивый голос (его неоднократно приглашали в хор Дворца культуры, но он отказывался: «Семья – некогда ходить») и любовь к театру. Он был активным участником молодежного движения «Синяя блуза 15 15 Название движения «Синяя блуза» произошло от названия одноименного агитационного эстрадного театра, артисты которого скопировали свои одежды с агитплакатов, на которых рабочие и работницы традиционно изображались одетыми в синие блузы и черные брюки (или юбки). В дальнейшем синяя блуза как атрибут сценического костюма артистов приобрела такую популярность, что ее стали использовать многочисленные самодеятельные коллективы по всей стране. В СССР отголоском «Синей блузы» в 1960—1980-е годы стали появившиеся как жанр самодеятельного народного творчества агитбригады, а в последующее время и до наших дней – клубы веселых и находчивых (КВН). ». Дома иногда напевал гимн синеблузников. Я до сих пор хорошо помню слова:

Мы синеблузники, мы профсоюзники —

Нам все известно обо всем,

И вдоль по миру свою сатиру,

Как факел огненный, несем.

Мы синеблузники, мы профсоюзники,

Мы не баяны-соловьи —

Мы только гайки в великой спайке

Одной трудящейся семьи.

В кругу близких знакомых и друзей папа иногда декламировал тогда еще запрещенные стихи Есенина из цикла «Москва кабацкая». Он знал весь цикл наизусть.

Началась война. Папа сутками пропадал на заводе, мама – в очередях. Несколько раз домой из военкомата приходили повестки, но каждый раз, когда папа сообщал на работе, что уходит на фронт, начальник цеха звонил или бежал в военкомат и добивался их аннулирования: «Возьмите десять человек, но оставьте Красавина. Здесь он сделает для победы во сто крат больше, чем с винтовкой в окопах».

Над городом постоянно кружили немецкие самолеты. Бомбили в основном двадцать шестой завод. Но иногда бомбы попадали в жилые дома. Несколько бомб было сброшено на нефтебазу в Копаево 16 16 Копаево – микрорайон в восточной части Рыбинска на правом берегу Волги. В начале 20 века товарищество братьев Нобель построило здесь перевалочную нефтебазу. В 1930—1940-е годы были возведены мощные элеваторы и комбикормовый завод. . Нефть загорелась. Черный шлейф дыма застилал небо несколько дней, запах гари проник даже внутрь дома. Иногда фашисты (развлечения ради, или по сути своей звериной?) на бреющем полете из пулеметов обстреливали нашу улицу и Сенной рынок. Со стороны завода периодически тявкали зенитки. Ночами по небу шарили лучи прожекторов. За нашим домом были выкопаны рвы, в которых люди укрывались во время обстрелов. А мы, ребята, потом собирали во дворе гильзы от патронов, кто больше найдет – тот победитель. Такая была игра.

На площади перед городским сквером выставили обломки сбитого самолета. Мы с бабушкой Лизой ходили смотреть. Искореженный серый металл с черным крестом. Было жутко и любопытно.

Однажды мы с Вовой были дома одни, и в это время объявили воздушную тревогу. Я взяла узелок, который всегда в этом случае брала мама. Вове дала подушку, на себя надела мамино зимнее пальто, через плечи перекинула связанные между собой веревочкой валенки, и мы пошли к выходу. В дверь влетает мама: «Куда?» – мой ответ: «В укрытие».

Потом меня спрашивали: «Почему взяла именно эти вещи?» – я объясняла: «Валенки и пальто пригодятся зимой, когда будет холодно. Мамино пальто – оно всем подойдет, потому что большое. Узелок – мама всегда брала. Подушка – так спать ведь тоже на чем-то надо».

С каждой комнаты по два человека обязаны были ночами дежурить на улице, следя за порядком в пределах своего квартала: смотреть, чтобы нигде из окон не пробивался свет, чтобы люди не ходили в светлой одежде, проверять наличие у прохожих пропусков (был комендантский час). Мама дежурила с тетей Маней – что могли сделать две безоружные женщины? Но если не они – то кто?

Бабушка однажды поленилась бежать в укрытие и решила на время бомбежки укрыться в большом сундуке, а крышка на нем возьми и захлопнись на замок. Часов шесть она просидела там, скрючившись в темноте, пока кто-то не пришел и не освободил.

А с дядей Колей 17 17 Дядя Коля – Красавин Николай Васильевич, 1910 года рождения, в ноябре 1941 года был призван в Красную армию. Был командиром отделения взвода противотанковых ружей. Награжден медалями «За боевые заслуги» («За то, что, будучи в боях в районе гор. Орел в период с 17.7.43 г. по 5.8.43 г., способствовал отражению трех контратак и занятию траншеи противника, ведя огонь по пулеметным точкам. В этом бою 5.8.43 г. был трижды ранен») и «За отвагу» («За то, что он под огнем врага, без потерь переправил свое отделение через р. Западная Двина, быстро занял оборону и, участвуя в отражениях контратак, его отделение уничтожило пулемет и рассеяло группу автоматчиков врага»). Домой дядя Коля вернулся летом 1945 года. Больше года из-за ранения ротовой полости не мог произнести ни слова (пуля вошла в рот, прошила язык, горло и вышла с задней стороны шеи). Потом как-то разговорился, но до конца жизни сильно шепелявил и произносил слова очень медленно и тихо. Похоронен дядя Коля в Рыбинске, на кладбище у Софийской тюрьмы. (папин двоюродный брат) такое было. Он в одиночку – откуда только силы взялись! – вытащил на спине громадный комод с бельем из комнаты во двор. После окончания бомбежки они с женой, переругиваясь, целый час потом перетаскивали по частям комод и все его содержимое назад в дом. Вот какие курьезы случались.