Александр Альберт - Веселые истории с печалью (сборник)

Егора Кузмича привезли близкие родственники, которых он замордовал совсем, заставляя утром и вечером молиться перед портретами вождей-основателей, начиная с еврея Маркса, а затем петь хором «Интернационал».

Заставлял оплевывать портрет генсека Горбачева и говорить при этом всякие нехорошие слова.

Милейший Акакий Акакиевич мог собрать партию из любого материала. Например, для одного премьера он создал партию на базе скворечника – сопартийцы складывали руки домиком и на всех углах кричали: – Наша крыша – Россия! И хапали, под защитой крыши, все, что лежало не только плохо, но и хорошо, доведя страну до дефолта.

Им была создана партия православных безбожников, объединившая в своих рядах многих из ныне действующих.

Лозунг «Нетрудовая Россия – за коммунизм!» привлек силой правды миллионы активистов из числа мелких чиновников и госслужащих.

Партийные функционеры «Трудовой России» рвали волосы, видя, как растет и ширится новое общественное движение. Прокололся, поддержав – не бесплатно – противников вышеуказанного премьера.

Богоугоднейший Серафим Серафимович никак не мог понять поведения высокопоставленных мирян, которые, вначале, низвергали Господа, книжки про религию писали что она, религия, опиум (прости Господи!) для народа, а потом, увидев, что народ крепко держится Бога, дружно стали ходить по церквам и соборам, целовать иконы, принимать причастия и ходить в крестных ходах, моля вслух Господа нашего о ниспослании благ народу своему (на себя, видно, не надеясь).

Вошедши в ступор от такой беззастенчивой переменчивости, Серафим впал в ересь, стал кричать, что Бога нет, что Дева Мария забеременела не от него, херувима, а от мужа своего Иосифа! Направили его к нам власти светские. У нас он и раскаялся. Теперь он наш уважаемый товарищ и бесплатно отпускает ежедневные грехи наши.

Джульбарс Шарикович даже среди нас, включая медперсонал, искал государственных преступников. Попал сюда якобы за донос в адрес Лиги наций на свое руководство.

Никита-Андрон Михалковский не мог определиться – какая из его жен принадлежит Никите, а какая Андрону. Неразбериха и с детьми из-за этого. Находится в глубокой депрессии, практически не принимая участия в наших дискуссиях. Оба они – писатели. Андрон описывает жизнь простых и не простых людей, а Никита пишет оперу: «Иван Грозный на целине».

Интересно сложилась судьба еще одного, причем чрезвычайно активного члена нашего кружка – Петра Оттовича Фальшборт-Шлагбаума. Он погорел на двойственности своей фамилии. Пока был юным и беспечным фамилией гордился – звучная, твердая, достойная предков. Даже праздники справлял несколько раз в год: – День железнодорожников – в честь предка Шлагбаума, в честь Фальшборта – День морского флота, потом День Военно-Морского флота, потом прихватывал и День работников речного флота.

Споткнулся, неожиданно задумавшись – где и когда состыковались Фальшборт со Шлагбаумом? Кто был предком – железнодорожный моряк или морской железнодорожник? Попал к нам, после того как начал проектировать прямое железнодорожное сообщение Европы с Америкой через океан.

Рубероид Рубероидович, не скрывавший – да и как скроешь, если природа вылезла наружу на сто процентов, – своего исторического происхождения, и, будучи Российским гражданином, обратился в ЗАГС с просьбой официально узаконить те имя и отчество, которым наградили его наши изобретательные соотечественники. Просьбу удовлетворили, выдав справку – направление.

Агломерат обладал исключительно спокойным характером, ставшимся у него после того, как, вместе с заводом, взлетела на воздух возглавляемая им химлаборатория. Взрыв выбил из головы все познания в химии, осталось только одно слово – агломерат, которое заменило ему имя, отчество и фамилию.

Ночь спал скверно. Снилось, что будто Я нахожусь на свадьбе известной телеведущей Ксении Стрючок и доктора Муркатова. И не просто нахожусь, а таскаю шлейф платья невесты. В какой-то момент показалось, что под платьем что-то шебуршится. Заглянул – под платьем сидел черт. Черт очаровательно улыбнулся и сделал мне «козу».

Проснулся в холодном поту.

Утром привезли местного, Я бы сказал, самопального академика на очередное обследование. Бедному академику постоянно грезилось, что ряды врагов, в том числе и тех, кто помог ему стать академиком, постоянно растут. Он неоднократно менял всех, включая вахтеров и уборщиц, развалил все, что можно было развалить, приватизировал все движимое и недвижимое, огородился железными заборами и надолбами, доказав в вышестоящих академических структурах обоснованность трат якобы поступившей к нему информации о чеченских боевиках, которые хотят напасть на институт с целью хищения последнего научного отчета.