Огромный стол в окружении двух лавок в сочетании со слабо освещёнными низкими сводами потолка сразу выдернули из памяти подвалы описанного Гиляровским трактира «Ад» на Трубной. Но в отличие от московского притона, здешнее помещение выгодно отличалось чистотой и полным отсутствием посетителей. Кроме нашего провожатого присутствовала ещё пара его коллег, вполне приветливых мужиков неопределённого возраста. Открыв крышку вместительного ящика с надписью «Песок», расположенного непосредственно под пожарным стендом с багром и прочими противопожарными атрибутами, Виктор изъял одну из лежащей на песке батареи водочных бутылок. Очень кстати пришлась оставшаяся «дорожная» вобла, отлично оттенившая вкус «Пшеничной». За первой оздоровительно-ознакомительной последовала следующая «кегельная» ёмкость, в процессе употребления которой неожиданно выяснилось, что кроме имени, фамилии и примерного года рождения о своей ленинградской подружке Борька ничего не знает. Она недели за две до нашей поездки ему звонила, приглашала в гости и даже диктовала адрес, но брат не озаботился записью этой нужной информации.
Ровно в 8 утра пошедший вместе с нами к только открывшейся «Ленгорсправке», Виктор исключительно доходчиво объяснил знакомой киоскёрше отчаянность положения. И уже через пятнадцать минут Борька выяснял из телефона-автомата у своей ленинградской пассии точный адрес. Знакомец наших новых друзей, дежурящий у вокзала «частник», абсолютно безвозмездно отвёз нас по указанному адресу, правда, за ещё одну бутылку «сучка» и «портвейн розовый – самый дамский» мы щедро расплатились. Не идти же, в самом деле, в гости с пустыми руками!
Ирку я не помнил, так же как и её подругу, приехавшую на квартиру практически вслед за нами, хотя мы познакомились с обеими в Гурзуфе прошедшим летом во время празднования Борькиного Дня Рождения в коктейль-холле. Тогда у брата с Иришкой сразу случилась горячая любовь, и они уже не расставались до нашего отъезда из Крыма. Подруга хозяйки, Людмила, сразу мне понравилась – рослая спортивная блондинка с правильными чертами лица западнославянского типа. Родом она была из-под Питера и проживала на съёмной квартире, но немедленно примчалась по первому звонку подруги. Мама хозяйки отбыла в короткую командировку, и квартира до конца недели находилась в полном нашем распоряжении.
Меня многое удивило в планировке помещения. Из небольшого коридора двери вели в совмещённый санузел с крошечной сидячей ванной и две комнаты. Через бо́льшую гости попадали в ещё одну маленькую комнатку и на кухню, из которой в ванную открывалась форточка на уровне середины стены. Задумку архитектора я оценил на третий день пребывания, когда днём после возвращения из города, насквозь промокший и продрогший, уселся в ванну под горячий душ греться. Внезапно распахнувшаяся форточка явила мне руку брата со стаканом согревающего «пшеничного» напитка.
Рано умерший отец хозяйки служил на торговом флоте, «ходил в загранку», и это чувствовалось во всей обстановке квартиры. Невиданный настенный холодильник висел в кухне прямо над полезной форточкой, да и в комнатах наличествовало изрядное количество привозных вещиц. Борька с Ириной обосновались в отдельной комнате при входе, а мы с Людой заняли маленькую дальнюю. С утра девушки отбывали на учёбу в Мед. Академию, а мы с братом уходили гулять по городу. С погодой нам повезло, только однажды на полдня зарядил холодный частый дождь. Встречали мы своих подружек днём в центре и шли обедать в сразу приглянувшуюся двухэтажную шашлычную, отдалённо напоминавшую место нашего Московского старта.
По сравнению с нашей районной «Шашлычкой» еда существенно уступала и по качеству и по размеру порций, но само заведение приятно радовало чистотой и интеллигентной публикой. На удивление – к распитию принесённых с собой напитков в кафе действительно относились резко отрицательно. Выправлял положение Борькин джинсовый комбинезон, в нагрудный карман которого идеально помещались две чекушки. Как правило, после трапезы мы вчетвером посещали кино или музей по выбору дам, а уже затем отправлялись домой ужинать и праздновать любовь. Особых гастрономических изысков студентки готовить не умели, так что дома мы каждодневно довольствовались вермишелью с жареными куриными ножками, что в сочетании с водкой и домашними соленьями нас вполне устраивало.
В каждый визит "Северная Венеция" открывалась мне с новой стороны. В этот раз она порадовала на удивление тёплой сухой погодой и непривычной уютностью, никогда прежде мною не замечаемой. Скорее всего, причиной этого нового ощущения являлась любовь и ласка, которыми нас окружили наши питерские пассии. Людмила стала для меня и замечательным экскурсоводом, и заботливой подругой, и нежной, сперва неумелой, но быстро постигающей науку страсти наложницей. Разница в семь лет и мой богатый жизненный опыт слегка пугал юную медичку, но виду она не показывала и всячески уверяла меня в свободе наших отношений. В Гурзуфе застенчивая студентка сторонилась буйной компании ветеранов – завсегдатаев, но её лучшая подруга без памяти влюбилась в Борьку, и Люда была вынуждена проводить время в нашем обществе и постепенно привыкла к «абсолютно отвязным москвичам». Мой внезапный приезд явился для неё нежданным сюрпризом, но мы на удивление быстро притёрлись друг к другу, тем более, что постоянного серьёзного ухажёра у девушки не было. Борька со своей Иркой каждый раз отрывались друг от друга с болью, что положительно влияло и на наш союз.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу