Юлия Прерия - 7 чакр Земли. Уезжать для того, чтоб вернуться

Рия неожиданно вздрогнула, словно тонкие струйки яда впрыснули во все ее тело. Несмотря на жгучую боль, она вцепилась в столешницу, стараясь вырвать себя из болезненного плена. Людмила прикрывала ладонями пламя свечи. Часы на стене сходили с ума, а стрелки, как сумасшедшие вращались по кругу. За спиной Людмилы разбилось окно. Холодный, бушующий вихрь воздуха ворвался в квартиру и стал метаться по комнатам, стаскивая предметы с тумбочек и распахивая с грохотом двери. Волосы взлетали и били по лицу, словно жгуты, мешая видеть. Закрыв глаза, Рия плотно держалась за край стола. В её ладони впивались тонкие иглы. Стол стал нагреваться, обжигая кожу раскаленной поверхностью, Рия дернула рукой и вскрикнула от боли. На кухне разбилось еще одно окно.

– Ну, что ты сидишь как вкопанная? Гаси свечу! Гаси ее скорее! – кричал знакомый пронизывающий тишину женский голос.

Ветер бушевал с разрушительной силой, на мгновение показалось, будто весь дом сейчас сложится, как карточный домик. И они обе, унесенные страшным вихрем, медленно растворятся в воздухе. Ветер хлестал по лицу, в глаза попадали запутывающиеся длинные волосы, а вокруг бушевала стихия. Рука ясновидящей быстро рисовала спирали вокруг свечи. Внезапно свеча вспыхнула, пламя выросло вдвое и обожгло ладонь, отталкивая руку ясновидящей горячей волной. Людмила резко отдернула руку и застонала. Стон прорвался громом в сознание Рии и осыпался осколками.

В маленькой кухне, лопавшейся от дыма, дрогнули ресницы девушки. Схватив чашку с чаем, Рия опрокинула содержимое на пламя догорающей свечи, погасив его. Ветер тут же утих. Только распахнутая форточка без стекла, напоминавшая беззубый рот, уныло постукивала по стене. Наконец стало тихо, ветер больше не звенел в ушах, лишь стрелки на часах говорили свое тихое «тик-тик».

Тяжело дыша, словно продолжая бежать, Рия стремительно разжала кулаки и принялась глотать воздух, как путник, который жадно пьёт воду, пересекая пустыню. Ее правая ладонь тяжело ныла, расцепив пальцы, она поднесла руку ближе к свече. Вся ладонь выглядела изрядно исколотой и, казалось, даже стала больше в размере, но её запястье… На запястье красовался сильнейший ожог.

Рия посмотрела перед собой: уткнувшись лицом в манжеты черного свитера, тяжело дышала Людмила. Она нервно чиркнула зажигалкой пару раз и облегченно закурила сигарету, затем не спеша выудила из небольшой тумбочки металлический ящик, который оказался домашней аптечкой. Рия тут же рассмотрела ожог на руке ясновидящей и продолжила заинтересованно следить за ней, не сводя глаз, не решаясь произнести ни слова. Женщина спокойно перевязала руку себе, затем Рие, при этом всё время держа сигарету зубами. Выдохнула дым и, облокотившись на спинку стула, посмотрела на свою гостью, на лице которой читались испуг и непонимание.

– Каждая встреча с тобой становится интереснее, – произнесла Людмила, покачивая сигаретой в правой руке.

– Я старалась.

– Молодец. Старательная.

– Угу… Можно даже сказать, отличница.

– Рия, с тобой происходило нечто подобное прежде?

– Если честно… то никогда. Даже в самых отчаянных фантазиях. Я хотела бы спросить, если можно?

– Ну-ну.

– Что, черт возьми, все это значит?!

– Конкретно что?

– Что? Все.

– Рия, я решила заглянуть туда, куда мне не позволено. Вот и все.

Людмила попросила девушку приподнять повязку, ожога на запястье больше не было, но осталась рана в форме треугольника.

– Я смотрела на твою судьбу, девочка. И нас за это наказали.

– Что вы увидели?

– Я увидела то… То, что ты – ключ, Рия. Только вот ни ты, ни я не знали об этом, когда ты сюда впервые пришла.

Женщина встала, взглянув на разбитые окна, затем медленно повернулась и произнесла: «Многие вещи нам даются судьбой свыше, Рия. И не в наших силах решать, подарок это или наказание. Но бывают редкие случаи для необыкновенных людей, когда человеку дарят право перекроить свою судьбу. Вопрос в том, хочет ли он сам составить себе план или жить, ссылаясь на предначертанный путь – это лишь вопрос выбора. А тебе этот выбор сегодня предоставили».

Рия старалась не смотреть в глаза Людмилы, понимая, – эта встреча станет последней. Ощущение спасенного и вновь брошенного на произвол судьбы не покидало ее.

– Я ничего не понимаю.

– Мне очень жаль, но я не могу тебе много рассказать. Пока не пришло время, – ясновидящая, по-привычке, отвечала на не заданный вопрос. – Я сделала для тебя даже больше, чем мне было позволено.