Борис Давыдов - Ступени

Через довольно-таки непродолжительное время казачка тыкалась головой в его грудь. «Как хорошо-о, Ва-а-ня…» Он же готов был заниматься любовью часами: днём с Фаей, ночью – с Полей. И уже не задумывался, что это – двойная влюблённость или двойная любовь.

Ваня в душе благодарил Фаину, что она, щадя его самолюбие, сняла с него пелену целомудренной стыдливости, открыла в нём мужчину, который, возможно, долго бы ещё прятался в его сознании. Она сделала его не развязным, а просто более уверенным в общении с женщинами, в разговорах на закрытые ранее для него интимные темы. Не говоря о «живом» интиме… Если бы этого ничего не было, он бы и к Полине ранним утром не подошёл, а если и подошёл бы, то, услышав её тихий голос, тотчас бы рванул на свой диван и завернулся в одеяло. И никакая сила, просьбы, уговоры – ничто бы не помогло. А тут, услышав её томный шепоток, он пусть робко, но подошёл к ней. Как он решился, сказать сложно. Он думал: такой женщине нужен богатырь. Нет, никакого богатыря, оказывается, ей не надо. Ей просто нужен был крепкий партнёр, с которым её богатое воображение в момент любовных игр уводило так далеко, что для этого требовалось много времени. Именно это нравилось Ивану – он приобретал ни с чем несравнимый опыт.

Этот появившийся опыт он и выплёскивал на рабочем месте на Фаю. И не только опыт, но, как ему казалось, и любовь, ведь это она выбрала его отцом своего будущего ребенка, ведь это у неё такая нескладная семейная жизнь. А Фая считала дни до Ваниного отъезда и не скрывала своих страданий.

– Ванечка, ты прости меня, но я всерьёз тебя полюбила. И если была бы незамужем…

– Фая, Фаинушка… мне рано думать о женитьбе, мне надо техникум закончить, потом в Армию…

– Ваня, я не прошу, чтобы ты на мне женился, я просто счастлива, что встретила тебя. Ванюша, будет возможность, приезжай ко мне года через три-четыре. Ну… хотя бы на несколько дней. Ты можешь, конечно, и не приезжать, но я буду скучать по тебе; помнить буду.

Покидал Ваня Алексино в середине августа, с ощущением какой-то вины и перед Полиной, которая тоже просила не забывать её и по возможности навещать, и, конечно же, перед Фаей. С Полей в день отъезда он простился в её квартире утром, а с Фаей на работе уединился в укромном уголке. Она тут же уткнулась ему в грудь и заплакала. Юноша прижал её к себе, целуя волосы, шею. Длинный гудок автобуса заставил пару оторваться друг от друга.

За два дня до отъезда Ваня услышал от Полины, что в его городе проживает её младшая сестра Марта, у которой около года назад трагически погиб муж. Она доктор архитектурных наук, заведует кафедрой в строительном институте. «Ты, Ванечка, – сказала Полина, – как приедешь домой, не поленись, зайди к ней, письмо от меня передай. А там, глядишь, Марта поможет тебе после техникума поступить в строительный институт. Я бы, конечно, могла позвонить ей, но так лучше будет». Ещё Полина показала Ивану фотографию сестры. Увидев её, юноша обомлел: неописуемая красота. Похожее лицо он видел на картине Крамского «Неизвестная». «Ваня, Марта до сих пор сильно переживает, помоги ей отойти от горя, у тебя получится. Я бы даже посоветовала тебе пожить у неё, а то живёшь как-то не по-людски – без удобств. А у сестры большая, профессорская квартира, детей нет. Послушай моего совета, я плохого не посоветую. Марта к тому же умница, сам в этом убедишься, она во многом поможет тебе. Сделай, пожалуйста, как я прошу». Он обещал выполнить просьбу.

Возвратившись из командировки, Ваня в этот же вечер позвонил Марте. Представившись, он объяснил, что был в Алексино, где случайно познакомился с её сестрой… Назавтра Марта пригласила юношу в гости.

В назначенный час Иван позвонил в нужную ему квартиру. У юноши от волнения трепыхалось сердце: сейчас он увидит сестру Полины, но такая ли она, как на фотографии? Похожа ли она на ту, что он видел на картине, и в которую, можно сказать, влюбился? Хозяйка его ждала – дверь открылась сразу.

На пороге стояла она, «Неизвестная»: выразительные чёрные глаза в обрамлении пушистых ресниц, чёрные соболиные брови, пышные, слегка волнистые волосы до плеч, холёное лицо и в дополнении – полненькие губки. А фигура!

Марта была в ситцевом платье, перетянутом пояском в талии. Иван отметил про себя, что при достаточно широких бёдрах, у Марты, можно сказать, девичья талия. Как нравились ему такие женщины!

Хозяйка радушно пригласила смутившегося юношу в гостиную. Он, взяв себя в руки, прошёл, сел в кресло, Марта – напротив. Спросив, как дела у Полины, как они познакомились, Марта напомнила Ване о письме, которое он привёз от её сестры. Он вытащил из кармана рубашки слегка помятый конверт и передал Марте. Читая послание, женщина кидала любопытные взгляды на парня. Положив два листка на журнальный столик, она сказала: