Галия Мавлютова - Венок с жасмином

© Мавлютова Г., 2017

© ООО «Издательство «Э», 2017

Молодая нервничала. Скоро регистрация, в загс надо ехать, а очередь растянулась на два часа. Еле досидела. И парикмахерша что-то заскучала. Сонная, неповоротливая. А куда ей торопиться? Она, судя по внешности, уже пятый раз замужем. Все расчесывает, расчесывает, о чем-то думает. Интересно, о чем? Не иначе жениха своего за шестым номером вспомнила.

– Милая, а я ведь спешу! – не выдержала невеста.

– Да я уже закончила. Нравится?

Татьяна Васильевна капризно дернула плечиком. Высоко вздернутые волосы обильно политы лаком, блестят, как асфальт после дождя.

– Нравится, нравится, – проворчала она, выглядывая в глубине салона дочь Светочку. – Света, ты тут не обижай девушку.

Светлана, блондинистая женщина лет пятидесяти, резво подскочила, не считая, расплатилась, отвалив парикмахерше настолько щедрые чаевые, что та чуть фен не уронила. Парикмахерская скромная, для народа. Одни старушки да молодящиеся пенсионерки ходят. Три копейки дадут, а скандалят, как за тысячу долларов. Парикмахерша думала, что старуха поскупится, вот и не спешила с прической. Кто ж знал, что у старушки-невесты есть дочка с толстым кошельком. Маму замуж выдает.

Работницы народного салона красоты с парикмахерским инструментом в руках припали к окнам, наблюдая, как хлопотливая Светочка усаживает в «Мерседес» престарелую невесту с лакированной башней на голове. Мама с дочкой спешили в загс.

– Да они как две капли воды, обе блондинки, – загудели мастера, гневно размахивая ножницами и расческами, – надо же, и таких престарелых замуж берут. Ей бы прямиком на кладбище.

– Ага, с твоей прической только в крематорий! – поддала жару самая сердитая.

– А с твоей… с твоей и огонь не возьмет! Даже с поджигом!

На том беседа закончилась. В каждом деле главное – вовремя остановиться. Женщины разошлись по рабочим местам, где их ожидали нетерпеливые клиентки.

Тем временем невеста в родственном сопровождении уже подъезжала к месту назначения. У дверей загса дожидался жених – высокий, прямой старик с надменным выражением лица. Светлана хотела помочь невесте выйти из машины, но опоздала: Татьяна Васильевна успела зацепиться «башней», и прическа рассыпалась на глазах изумленного жениха.

– Ну вот! – огорченно воскликнул старик. В его глазах заблестело настоящее горе, словно весь мир невзначай взял да рухнул. Напрочь и без остатка.

– Дмитрий Сергеевич, помогите же! – едва не плача, Татьяна Васильевна пыталась вернуть прическу на прежнее место.

– А все из-за того, что жасмин не достали! – упрекнул жених, и непонятно было, к кому относился упрек: то ли к невесте, то ли к ее дочери.

А может, к его сопровождающим? За спиной Дмитрия Сергеевича маячили два монумента. Мужчина лет пятидесяти и женщина слегка за тридцать. Оба строили жуткие гримасы, пребывая в полной уверенности, что одаривают мир безмятежными улыбками. Сбоку торчал еще один мужчина с каменным лицом. Светлана не обращала на него внимания, но все равно было видно, что это ее законный супруг. Не муж, не сожитель, не знакомый – именно супруг. Слишком они были похожи, несмотря на то что внешне разительно отличались друг от друга.

Татьяна Васильевна наконец высвободилась из недр «Мерседеса» и осмотрелась. Табличка, урна у дверей, отсутствие очереди, присутствие каменных гостей и другие мелочи благотворно повлияли на настроение капризной невесты: она успокоилась и уцепилась за локоть Дмитрия Сергеевича. Заботливый жених набросил ей на голову теплую шаль, и жалкие остатки лакированной «башни» окончательно рухнули под двойной тяжестью козьего пуха.

– Ах ты, господи, – заголосила Татьяна Васильевна, – да что ж такое делается-то? Что ж вы на мою прическу все ополчились?

– Мама, не кричи! – поморщилась Светлана, жестами призывая на помощь мужчину с каменным лицом.

Реакции не последовало: сцепив руки, тот остался подпирать двери.

– Дмитрий Сергеевич, снимите хоть шаль! Снимите-снимите, – и несчастная невеста все же расплакалась.

Для своих семидесяти шести выглядела Татьяна Васильевна довольно бодро, однако вместе со слезами на глазах мгновенно проступила старость во всем ее морщинистом великолепии.

При виде женских слез Дмитрий Сергеевич мигом усох и сгорбился. Одна Светлана не растеряла бойцовский задор: стащила с головы невесты шаль, закрутила ее волосы в жгут и заколола заколкой, которую сняла у себя с головы: