Вадим Голубев - Встретимся в Торонто! Боевик

Они развернули машины, подъехали к ближайшему препятствию и остановились рядом с ним. С обеих сторон дороги выпрыгнули «ребятишки». Их было шестеро: по трое на каждую машину. Из-за тумана они не видели, что произошло с их сообщником.

– Уже колхозники на «меринах» ездят! – процедил главарь. – Выйти из «тачек»!

Бочком, пряча за спиной нунчаки, Старшой и Юрик вылезли из машин. Они одновременно взмахнули нунчаками. Те со свистом разнесли лбы пары парней, оказавшихся поближе. Затем – одновременный удар ногами по вискам еще пары «ребятишек», находившихся слева. За ними – удары нунчаков по вискам и затылкам парней, оказавшихся справа. Юрик вырубил своего «левого» четко. А старшой сплоховал – угодил по зубам. Парень свалился, но быстро вскочил и спотыкаясь побежал, доставая из-под куртки пистолет «ТТ». Старшой в два прыжка догнал его и ударил кулаком в затылок. Что-то треснуло. Парень рухнул ничком, выронив оружие. Старшой подобрал оружие и опустил себе в карман. Юрик тем временем схватил своего «правого», подтащил к препятствию и насадил лицом на гвозди. Парень, охнув, обмяк. Старшой подошел к главарю, вставшему на четвереньки.

– Ты у них, что ли, главный? – спросил он и, подняв главаря за волосы, тоже швырнул лицом на гвозди.

– У-у-у! – взвыл главарь и с хрипом засучил ногами.

Застучали по асфальту подковки. Из тумана выскочил парень, который стоял перед началом препятствий. Он выхватил из-под пальтеца обрез, но Юрик, успевший достать большую рогатку опередил его. Посланный им стальной шарик угодил парню прямо в глаз. Парень со стоном опустился на асфальт, дернул пару раз ногами и вытянулся, не подавая признаков жизни.

Старшого и Юрика «побеспокоили» в Москве. Они отмечали завершение работы в небольшом, но престижном ресторанчике, к ним подошел паренек турецкой кожаной куртке и сказал:

– Пахан зовет!

За отдельным столиком сидел лысоватый мужичок, тоже в «коже» – только более дорогой – испанской.

– Выпьем за знакомство! Угощаю! – кивнул тот.

Моментально возник услужливый официант. Он наполнил коньяком «Наполеон» рюмку мужичка и фужеры для Старшого и Юрика. Пахан приподнял рюмку, сделал глоток. Отхлебнули по глотку Старшой с Юриком.

– Хорошо, что на халявную выпивку не падкие! Будете теперь с нами работать! Нам крутые парни нужны. «Пасем» вас с самой Тулы. Знаем, на что вы способны. Платить вам будем гораздо больше, чем ваши нынешние хозяева отстегивают. Бабла навалим вам столько, что сигареты от тысячных купюр прикуривать будете…

– А нас ты спросил? Вдруг мы не согласны? – задал вопрос Старшой.

– Деваться вам некуда! Станете дергаться – сдадим вас ментам. Вы под Тулой двух наших грохнули. Мы позаботимся, чтобы вас к пожизненному приговорили. На зону сообщим. Там вас для начала «опустят», потом придумают, как вам «несчастный случай» устроить.

Старшой и Юрик поняли, что деваться им, действительно, некуда. Так и стали ездить они друг с другом. Правда, поначалу Старшой еще не был «старшим». Заправлял делами в группе Костыль – в прошлом мастер спорта международного класса по боксу. Громили они «челноков», ехавших по железной дороге. Костыль никогда не ограничивался только грабежом. Всегда избивал своих жертв. Практиковался на них, чтобы не терять форму. По наводке таможенников группа знала, кто в каком купе едет. Садились в Орше, «бомбили» самое богатое купе. В Смоленске ждал Юрик с «тачкой». Отнятое везли в ближайший районный городок. Там оно с недельку «вылеживалось», затем поступало на рынки Москвы. Молчали все: и проводники, и ограбленные, и другие пассажиры – такой страх нагнал Костыль. Но однажды ему не повезло. Ворвавшись в купе он получил заряд из травматического пистолета в щеку. Костыль с ревом заскользил по стенке. Старшой ударом кулака в висок свалил стрелявшего замертво. В него самого выстрелила сидевшая в купе подружка «челнока», но промахнулась. Со стоном Костыль достал ее, крутанул голову, ломая шейные позвонки. Отбросив труп он повернулся к Старшому: «Посмотри!» Тот сквозь дыру в щеке увидел обломки зубов, развороченные десны. Дыру заткнули нечистыми носовыми платками, замотали вагонным полотенцем. Чем ближе к Смоленску, тем хуже становилось Костылю. В Смоленске «работали» – перегружали отнятое из вагона в «тачку» – лишь Старшой с Юриком. Костыль стонал, сидя в машине. Затем он потребовали, чтобы его отвезли в больницу. Однако Старшой велел ехать на хату. Костыль попытался махать руками, но боль была такая, что он не смог драться. На хате скупщик краденого – майданщик – осмотрел рану.