Сергей Коломиец - Дорогие мои земляки

Стала правда замечать, что вторую неделю таскают куда-то еду, думала, что собачонку где-то со щенками прикармливают. Приведите ее домой сказала, прокормим как-нибудь, все помалкивают, никто ничего не говорит, ладно, завтра разберусь.

За завтраком спросила у Саньки, кого кормите? Если щенков много это ничего, люди разберут. Тот хотел что-то ответить, но получив под столом по ноге, стал говорить малопонятное.

Поев, все отправились по своим делам, она принялась убирать со стола. Работала вяло, слабость подкатывала, уронила чашку. Чего это со мной, вроде не болею, а сил сегодня нет. Посмотрела в окно и сердце заколотилось, у калитки стоял какой-то мужчина, окруженный ее детьми. Неужели один из отцов явился, этого она очень боялась. Всмотревшись поняла, что человек незнакомый, облегченно перевела дух, вышла на крыльцо. Поздоровалась, мужчина топтался у калитки, двое младших старательно подталкивали его к крыльцу. Мужчина как мужчина, высокий, глаза ясные, одет по дорожному. Может чего надо человеку, да стесняется попросить. Санька видя, что мужчину к крыльцу не подтолкнуть, шепелявя и присвистывая стал объяснять. Мамка, мы к нам папку привели, потом еще добавил, да-да, он нашим папкой будет, он хороший, тебе понравится. Старшие, покраснев как мак отошли немного в сторону.

Татьяна немея ногами опустилась на крыльцо. Санька воспрянув духом добавил, ты не бойся, он не курит и водку не пьет. Мы его кормим, он на старом сеновале живет, холодно там. Подхватили средние, беда у него мама, он один остался, ему некуда пойти, он тебя не обидит, он помогать тебе будет, у него жизнь поломалась, он с нами будет жить, мы так реши-ли. Ты его пожалуйста не прогоняй.

Слова детей медленно дошли до сознания, она поглядела на мужчину, на детей. Ну если вы уже все решили, мне нечего сказать. Она встала со ступенек, ведите в дом вашего папку, будем знакомиться.

Фашистов привезли, немцев, раздался под окнами крик Клани-заполошной. Эхо разносилось по переулкам села, немцев привезли, гитлеров вторило эхо. Любопытные небольшими кучками подходили к правлению, взгляд сразу обращался в сторону коновязи, где стояло десятка полтора подвод. Мелькала синяя фуражка районного лейтенанта НКВД, что-то говорившего двум милиционерам с винтовками за плечами. Утренний туман опускался на толпу людей сгрудившихся у телег и молча смотревших на подходивших сельчан.

Ой бабоньки, сколь много их, и заморенные видно, глянь-ка на детей. Вон тот высокий беловолосый даже очень ничего, видный. Да тише ты дура, у тебя только одно на уме, совсем невтерпеж что-ли, немцы ведь они, враги. Сама дура, они что, не мужики, так же как и я грешная желают. Доболтаешься до греха. Поедешь обратно под охраной. И не охну, я с такими тремя красавцами хоть до самой Сибири.

По лицам и одежде приехавших было видно, что путь они проделали немалый и трудный. Исхудавшие детские лица, равнодушно смотрящие на сельчан. В руках людей были чемоданы, корзинки, узлы, у некоторых руки были свободны. Все молчали, не слышно было ни крика детей, ни вздохов, ни плача, все замерли в каком-то оцепенении.

Где они где? – в толпе сельчан послышался крик, возня и к приезжим кинулась молодая женщина в сбившемся платке. Убью, задушу! – душераздирающий крик колыхнул приезжих. Вы его убили, вы изверги убийцы, женщина хваталась за одежду приезжих, била их в грудь, по лицам. Подбежали милиционеры, оттащили ее, пытались успокоить. Она билась о землю, кусая кулаки, с громким плачем к ней подбежали два мальчика и вцепившись в одежду ревели во весь голос. Из толпы вышел старик с клюшкой в руке, крикнул что-то по-казахски, а потом подойдя ближе, заговорил тише, успокаивающе. Оторвал детей от матери, подошедшие женщины подняли плачущую, тихонько повели к дому. Старик, проходя мимо конвоиров, глянув на приехавших проговорил, не тех привезли, я думал настоящих, мой Еркен с ними не воевал, а эти, он махнул рукой и подталкивая детей пошел вслед за молодой женщиной.

Подъехал на дрожках председатель, хмуро глянул на приезжих, подошел к лейтенанту. Кто это, откуда привезли? Немцы это, контрики, с Волги вроде и еще откуда-то, по указу, вот список, принимай. Зачем они мне, куда я их всех поселю, давай грузи их обратно. Ты давай не заводи разговоры ощерился лейтенант, приказ это понял? Райком все знает, принимай и не разговаривай, можешь не считать. Он сунул список председателю, все в наличии, у меня не сбежишь, сам знаешь. Садясь в тачанку смеялись над Кланей, пристававшей с расспросами, правда-ли, что все привезенные из Германии. Ворочая белыми глазами и дергая милиционеров за рукава, пыталась узнать хорошо-ли там жить? Мордатый охранник, разматывая вожжи, весело подсказывал ей, из под самого Берлина они, а некоторые из Парижа, а живут там чуть хуже чем в вашей деревне. Похлопал ее по заднице и хлестнул кнутом жеребца.