Карина Сарсенова - Цена страха

Сегодня вечером она умрёт.

Она ничем не болела. Здоровье редко подводило её, но она не сумела отыграть этим козырем у судьбы успешную карьеру или глубокий интерес к профессии.

Она не страдала из-за глубоко несчастной любви. Она вообще никогда не любила. Не горевала по умершему ребёнку.

Она никому не подарила жизнь.

Настало время отнять её у себя самой.

Виктория открыла глаза и взглянула прямо в лицо угасающему светилу.

Она давно не обвиняла ни его, ни Бога, ни даже себя в провале собственной жизни. В её пустоте и никчёмности.

Не отчаяние, но безысходность наполняло её душу.

А ещё – надежда.

Виктория надеялась, что жизнь прервётся окончательно вместе со смертью тела. И что её сознание угаснет навсегда.

И что вечной души не существует.

Ведомые принятым решением, её ноги начали двигаться сами собой.

Постепенно, шаг за шагом, она входила в тёплую морскую воду. Волны мягко накатывали и тут же предупредительно отступали. Виктория погружалась в дыхание огромного водного тела.

Море охотно принимало её в нежные предзакатные объятья…

Едва солнце спрячется за горизонтом – её дыхание навсегда растворится в приветливой морской бездне.

В последние минуты жизни Виктория остро, как никогда раньше, ощущала взаимосвязь с огненным сердцем бытия, с солнцем…

И вдруг его раскалённые лучи буквально впились ей в ногу.

Боль, дикая, невыносимая, сильнейшая из всех, когда-либо перенесённых ею в жизни, разорвала плоть.

Огненная лава бурным потоком полилась по венам, сжигая всё на своём пути.

Истошно заорав, Виктория заметалась во внезапно ставшей вязкой и тяжёлой воде.

Выбраться, поскорее выбраться на берег! Выйти из воды!

Судороги сводили агонизирующую конечность, огонь терзал хрупкую плоть.

Вода, недавний союзник, вмиг превратилась в злейшего врага. Волны, казалось, нарастали, самая маленькая из них поднялась до размеров девятого вала.

Проснувшимся хищным чудовищем море тащило Викторию в ненасытную утробу смерти.

– Помогите!

Сила собственного крика едва не оглушила её. Борясь с агрессивной стихией, она слабела с каждой секундой.

Цена за последующий вдох оказывалась вдвое выше предыдущей!

– Помогите!

Ворот блузки потянул её назад с такой силой, что Виктория почти задохнулась.

Ткань протестующе взвизгнула, разодравшись с необычайной лёгкостью. Треск рвущегося шёлка смешался с новым воплем Виктории.

Кто-то сзади оставил в покое её одежду и взялся непосредственно за тело.

Забыв про невыносимую боль в ноге, она вцепилась в чужие руки, почти содравшие с неё скальп. И кричала до тех пор, пока их владелец не вытащил за волосы её, мокрую и извивающуюся, на колючий коралловый песок.

– Поцелуй летучего голландца. Очень плохо.

Приятный женский голос развеял тьму.

Звёзды сияющими искрами замерцали на небосклоне.

– Слишком рано… – слова вырвались неожиданно для неё самой, вернув Викторию в отвергнутую ею реальность.

И вместе с ней вернулось и ощущение боли.

– А-а-а-а-а! – протяжно разнеслось над пляжем.

– Бедняжка, тут и не так заорёшь! Ты можешь не выжить. Боль, знаю, дикая. Я медсестра и сюда пришла прогуляться. И вовремя! Обычно человек умирает, если в первые же минуты не оказать требуемую помощь. У меня привычка такая – таскать в сумке средство от голландца. Сейчас я обработаю рану… Ой, сколько щупалец! Да у тебя не нога, а желе! Здорово тебя голландец обнял, страстно! Подожди, я перчатки надену. Ты кричи, кричи! Так легче боль переносить. Во-о-от… Отрываю щупальца… Стрекалок-то тьма… И все у тебя в коже! Вытаскиваю по одной… Та-а-ак… Ещё потерпи маленько. Кричи, я привычная, сколько криков наслушалась! Перевязки, уколы, да и голландцы эти… Чёрт бы их побрал…

Оглашая окрестности воплями и стонами, Виктория, периодически вырывая сознание из когтистых лап боли, сумела всё же рассмотреть спасительницу.

Фокусируя внимание на хрупком девичьем силуэте, заботливо склонившемся над её истерзанной плотью, она замучила себя попытками соотнести насыщенную недавность прошлого и выразительность настоящего.

Как могла эта слабая на вид девушка, почти совсем девчонка, вытащить её, довольно крупную взрослую женщину, из порядочной морской глубины?!

Несмотря на переживаемый шок, Виктория отчётливо помнила хищную жадность океанской бездны, заглатывающей её в своё тёмное беспределье…

– Вы… Кто? – речь давалась с великим трудом, будто адское пламя выжгло в сознание все смыслы и значения.