Андрей Виноградов - Кофе на троих (сборник)

– Тёть Зой, да он уже года три в Израиле, целеустремленный… У него бизнес свой, что-то связанное с медоборудованием, болтаем иногда по скайпу, редко. Теперь еще реже, потому что, выходит, не о чем особенно разговаривать, разве повспоминать, опять же не старые еще, успеется, повспоминаем. Целеустремленный… Забавно, что ты это сказала. Скорее уж прагматичный…

Олег и себя считал прожженным прагматиком и настойчиво рекламировал прагматизм, прежде всего собственный, как главную добродетель путаной современности. Те, кто не близко знаком с ним, легко покупались на его обаяние и разглагольствования. Немногочисленные прочие, числом два – отец и тетка – соглашались привычно, не заморачиваясь с досужими спорами, непременный остаток которых – обиды. Каждый думал при этом свое. Отец, когда все-таки распалялся, ругал Олега «понтярщиком», а в их недолгой взрослой совместной жизни призыв к сыну «Хватит уже выпендриваться!» мог претендовать на место команды «Смирно!» в армейской казарме. По частоте упоминаний, естественно.

– Хорошо, что не совсем растерялись, прагматики…

– Олли?

– Ну, в общем, да… Извини, тёть Зой, я переведу.

– Да без проблем.

«Про себя подумал, наверное: вот же стерва, уела прагматиком… Может, и в самом деле я стерва? Не льсти себе, слишком нежное слово. И что теперь? Еще кофе? Мне без сахара…»

– Олли? Предложи Зо еще кофе.

– Тёть Зой, черненького, горяченького?

– Смерти моей хочешь?

– Да какой мне от этого прок?

– Ласковый.

– Семейное.

– Олли? Зо?

Время от времени, не позволяя паузам растягиваться до появления обоюдной неловкости, заполняя пустоты подливанием кофе, нешумной суетой ложек, размешивавших то, чего не было, не могло быть в чашках – обе пили без сахара, Зоя и Эва перебрасывались парой-тройкой фраз о погоде, Париже, погоде в Париже, погоде в Москве. В конце концов, Олег, прокашлявшись, заметил со смешком, что чувствует себя толмачом и хохмачом в элитном английском клубе.

– Таких туда вряд ли пускают.

– Тоже правда.

Олег, конечно же, очень старался, ему и доставалось больше всех. Он наравне с женщинами не давал разговору затухнуть, к тому же с готовностью переводил, что-то рассказывал про привычки местных, хохмил и переводил Эву, Зою, себя. Не надо было обладать даром провидицы Ванги, чтобы понять, а если попасть под дыхание, то и обонять, насколько непросто дается ему эта роль, вообще жизнь в это утро. Зоя знала племянника «как облупленного», в смысле, пребывала в уверенности, что знает именно так, вирусное заблуждение старшей родни, испокон веков царящая на Земле эпидемия… С другой стороны, все же тридцать лет был у нее на глазах, если не мелочиться… Ну чаще на слуху… А что, мнение отца с матерью – это пустяк какой? Короче, в таком печальном виде тетушка наблюдала племянника впервые: непроспавшийся, нечесаный, неуверенно шарящий по столу глазами в охоте на пепельницу, будто пепельнице дела другого нет, как только метаться подраненной ланью по скатерти, сохранившей, как обереги от повтора вчерашнего безобразия и в назидание трепещущим на легком сквозняке занавескам, три дюжины пятен. «И не мальчик уже, морщинки вон вокруг рта. И на лбу. Ой, прядка вроде седая… Да нет, солнце, слава богу, проказничает, рано ему еще. Как часто он… так?»

– Печенку, Олежа, беречь надо. По телевизору говорят, что она каждый день совершает невидимый подвиг.

– Штирлиц… То-то я чувствую предательство в организме.

– Штирлиц, друг мой, за нас был.

– А мне надо, чтобы за меня.

– Зо?

– Мне рассказать про твой врожденный гепатит?

– А вот это к Павлику Морозову ближе…

– Зато от цирроза дальше.

– Ну всё, блин, за вас: Штирлиц, Морозов… А за меня кто-нибудь есть?

– Трепло.

– Это фамилия?

– Это диагноз.

– Звучит лучше, чем цирроз.

– Олли?

– Зо говорит, кухня у тебя получилась ну просто обалденной.

– Зо… Мне так приятно, спасибо тебе. Я очень ценю твои добрые слова, мне правда очень приятно.

– Говори с ней нормально, она же не инопланетянка, всего лишь моя тетя, чего напрягаться? Скажи еще: звук вашего голоса ласкает мне звук. И книксен. Вот же… Что ты как каменная?

– Ты еще больше меня нервируешь, а я, между прочим, стараюсь.

– Лучше прекрати стараться и расслабься.

– Тёть Зой, это мы о своем. Извини. Просто девушка иногда тупит. Не больше, чем все девушки… Ну ты про это все знаешь… Шучу-шучу!

– Ну-ну…

– А насчет меня ты не переживай. Сейчас еще одну сигаретку, кофе, душ, еще кофе и буду как новенький. И потопаем в Александровский сад, завтракаем в Эвином любимом месте, как договаривались, лады?