Сергей Тюленев - Бытовая космогония. Ученые записки Ивана Петровича Сидорова, доктора наук

В общем, на Солнце надейся, а сама не плошай!

Но вернемся к архэ – к началу жизни. Конечно, что и греха таить, не все порадовались за молодую мать, не все пожелали ей и первым ее сине-зеленым чадам здоровья, счастья и долгих лет жизни. Некоторые просто откровенно позавидовали. Венера, красавица писаная, воротя розовую рожу к Солнцу, лишь хмыкнула. Только сама с того самого времени заволоклась кислотными облаками и с горя-зависти угарными газами затоксикоманила.

…«Чем-то станет она для меня и для всей вселенной, эта крошка?» – думалось молодой матери, когда она умиленно смотрела на первую клеточку, зарезвившуюся в первобытном аминокислотном супе. «Резвись, резвись, дочурка. Расти большая-пребольшая…»

Не успела Земля промолвить это, как клетка вдруг набухла и раздвоилась. Земля вздрогнула: не гибнет ли на глазах у нее ее чадо, по швам не лопается ли?

Но через секунду-другую половинки-внучки тоже набухли и раздвоились. А потом распались на четвертинки…

И пошло-поехало.

Земля удивленно раскрыла глаза: вот так резвость! вот так прыткость! И сама, будто помолодев вдруг, набавила пару-тройку оборотов в сутки. Потом, правда, остепенилась, осознав, что теперь она уже не просто мать, а и бабка, и прабабка, и прапрабабка. Праматерь!

А «пра-» наслаивались – какой там не по дням! не по часам даже – по секундам! Как часы завели, не остановить: деления следовали за делениями, из одной крошки у Земли появилась уже горсть крошек, а дальше – больше. Наступило то самое неотвратимое и нескончаемое «время, вперед!»: время, данное в ощущении-созерцании; которое, едва только доходило оно до «переда» одного мгновения, как тут же отталкивалось от этого мгновения, как спринтер от стартовых колодок, и устремлялось к новому, а за ним – к следующему, и к следующему, и к следующему, перескакивая через мгновения, как тот же спринтер – через барьеры, весь устремленный вперед – лихорадка сердцебиения, ноги как крылья, мышцы на грани разрыва, натянутые жгуты жил на шее. Это-то и значило – «время, вперед»!

Земле, конечно, было знакомо понятие «время, вперед!» и раньше, еще у костра молодой, только раскочегаривавшейся Солсистемы. Тогда планета была совсем девчонка-резвушка, крутилась вокруг оси всего за шесть, плохо – семь часов. (Et in Arcadia ego… 4 4 И я в Аркадии родился. ) Она и другие будущие планеты вращались еще в спаянных кругах одного сплошного диска, и новости тогда распространялись куда быстрее, чем сейчас, когда они едва успевают перемигнуться, проносясь мимо по своим железобетонным орбитам. А некоторых она уж и из виду потеряла. Как верно скажет потом поэт, один из отпрысков этих вот мельтешащих и самоделящихся крошек («Подумать только!» – дивилась она, смотря на рой одноклеточных), а другой поэт повторит: иных уж нет, а те далече . Утерла слезу… Но, как предложит другой потомок («Композитор!» – гордо добавила мать): не будем печалиться, о други , – и, вторя еще одному поэту, призовет миллионы обняться и (а их уж и в самом деле миллионы, смотрите!) войти в храм радости. Но и ностальгия по собственной юности не отпускала – нет-нет да и подкатывал комок к горлу…

…Газо-пылевое облако расслаивалось. В сгустках массы образовывались гравитационные узлы, которые притягивали к себе все более и более далекое, намечая границы гравитационных полей с водоразделами, раскроившими единую до того массу звездно-планетарного диска. В конце концов все пространство так разрядилось меж образовавшимися планетами и их лунами, что, как бы Земля ни хотела отвернуться от любого, кто кричал ей, завидя ее издалека: «Эй, Трешка-матрешка, как делишки, как детишки?», – ей приходилось поступаться своей гордостью и, хоть и не без натяжки, но улыбаться в ответ. Ведь когда еще кто к ней подлетит и обратит на нее внимание в этакой пустотище…

Но это было тогда , прежде , до – теперь уж больше унижениям не бывать! Тогда детишки были не более чем примитивная рифма в дурацком стишке-дразнилке, а теперь у нее и вправду – детишки!

И она довольно усмехнулась и гордо оглянулась по сторонам, покачивая в подоле уже целый немалочисленный выводок детенышей.

Уже было сказано, что зарождение жизни на Земле стало результатом синтеза аминокислот, но всякий взрослый, биофизиологически деромантизированный человек понимает: для синтеза нужно наличие более одного элемента, ведь синтез – всего лишь другое слово для соединения по крайней мере двух влекомых друг к другу, манких друг для друга и потому образующих единое целое элементов. И тут рядом с наличествующей, осязаемой матерью неизбежно, как перед Гамлетом и иже с ним 5 5 Ведь он не первым увидел призрака, что часто упускается из виду не совсем добросовестными литературоведами! , возникает тень отца, поставщика недостающего, второго элемента.