Сергей Тюленев - Бытовая космогония. Ученые записки Ивана Петровича Сидорова, доктора наук

Вместо эпилога: Гермафродит прожил еще год или что-то около того, а потом умер и он.

***

Вот вам еще одна незамысловатая повесть о любви (я имею в виду не только и не столько историю с гермафродитом, а историю всей семьи) – но лирику мы подали намеренно в научном разрезе – с физико-биологической точки зрения, что позволило рельефнее выявить ее роль как движителя времени, всегда стремящегося вперед, линейно ли, без вариаций, или петляво, пузырясь вариациями, которые, впрочем, быстро лопаются, в то время как время, не отвлекаясь на них, мчится к новому горизонту, а после – к новому, и так далее до бесконечности, ибо реальность никогда и никоим образом не может исчерпаться горизонтами.

в которой толкуется о наиболее фундаментальных законах видимой и невидимой вселенной – о законах свободы, разнообразия, о законе малых тел, равно как и о природе законов вообще 22

Еще в позапрошлом веке было установлено, что жизнь – игра. Соответственно, постижение законов жизни можно понимать как подобие разгадыванию карт партнеров по игре в покер. У каждого игрока – свой набор карт, а ты отгадываешь их, их не видя, где памятуя выход, где всматриваясь в крап (если есть, конечно), где догадываясь и рассчитывая вероятность новых поступлений в прикупе, где орлиным взглядом следя малейшие подкожные движения мышц на лицах. Люди, вступающие в жизнь, – что игроки за столом: расселись, им раздали карты, и пошли-поехали догадки по тому, насупился ли сосед, бросил ли вороватый взгляд на остальных, почесал ли затылок, поиграл желваками или попытался скрыть ухмылку, чтобы не спугнуть фортуну. Только в нашем случае, в научном постижении мироздания, партнеры – реальность и ее законы, обычно подводно-движущиеся и лишь только иногда всплывающие к поверхности, вдохнуть (или, как скажут некоторые, запутавшиеся в двух соснах паронимов – вздохнуть ), пустить фонтан следствий и последствий; и тут надо уловить, по набуханию воды, по метнувшейся под тобой темной тени, по взвившимся в отдалении в воздух брызгам, которые тут же опали разрозненными, как бы и не связанными друг с другом радужными каплями в непроницаемый мутный океан, что это было, и описать хотя бы некоторые свойства и характеристики наблюденного явления или объекта.

У нас, в естествознании, все одновременно и сложнее и проще: мы не гадаем, мы вычисляем, формулируем, интерпретируем, кодируем. Однако нас роднит с картежниками то, что мы не чураемся подглядывать за соседом, в роли которого выступают и коллеги, и самое мироздание. Более того, в том, что касается коллег, то без учета их догадок и прочих достижений, отливаемых в форму публикаций, сам ничего не опубликуешь: стало быть, эта разновидность подглядывания поощряется и как подглядывание уже и не квалифицируется. А что до мироздания, то со времен г-на с не очень красивой фамилией, которую я как вегетарьянец произнести без содрогания от разворачивающихся перед моим мысленным взором отвратительных истекающих жиром кусков свинины, плавящихся на раскаленном диске сковороды, не могу, все ж не могу и не отдать ему как коллеге (см. выше о том, что касается коллег) должного, хотя бы не намекнув на него, – так вот с его времен подглядывание за натурой сделалось почти обязательным требованием, предъявляемым брату ученому во всякой области знаний. (Впрочем, как вы заметили, пишу «почти обязательным», а не просто «обязательным», потому как есть племя в нашем роду, считающее себя и – почти убедившее в том всех остальных, так что можно сказать уже и «считающееся» – исключением из правила. Конечно, сведущий уж понял, что речь идет о физиках-теоретиках. Ну да оставим их, поскольку и с них нет-нет да и получает общественность шерсти клок.)

Но назад к нашим баранам (продолжая шерстяную тему): подглядывание за натурой известно под благородным названием, восходящим к древнегреческим корням – к понятиям «проба», «попытка» ( пейра ) или «опыт» ( эмпейриа ). Это означает, что никакого вывода нельзя сделать, не подтвердив его экспериментально (что, в свою очередь, направляет нас к другому типу благородной архаики – к латыни, где было слово эксперири , что значило пробовать, пытаться ). Другими словами, современная наука – это возведение подглядывания в принцип, или скажем: наблюдения, или даже: созерцания (впрочем, тут уже какой-то пассивностью и пустым раскрытием ничем не вооруженных зрачков отдает, а это пустое философствование – спекуляция!).