Мария Данилова: Заклинательница океанов

Конечно, Рэйвин и Грэй исцелили меня и мою душу, вернув мне веру в жизнь. Однако, то, что рассказала мне Рокки, невольно приводило меня к неизбежной вспышке страха и напряжения.

Что, если я попаду в другую реальность и не смогу оттуда вернуться? Что, если эта реальность будет полна демонов и колдунов, которые захотят моей смерти? Что я буду там делать, если Рэйвина со мной не будет?

Все это, конечно, доводило меня до отчаяния и периодически возвращало к ужасам пережитого, которые, на удивление, заглушались, словно утопали в воде. Думаю, это было как-то связано с тем, что мое сознание и душу исцелял Грэй. Это позволяло не сойти с ума от осознания, через что я прошла.

Впрочем, глядя на свои воспоминания теперь, словно в ретроспективе, я понимала кое-что очень важное: мне нужна защита.

Эта мысль посетила меня почти сразу же после того, как я пришла в себя и перестала страшиться закрывать глаза. Я подумала: если Рэйвин не может следовать за мной во временные петли, а рассчитывать, что мои друзья, посильнее меня, будут появляться рядом, как Бас, например, и помогать мне, я не могу, значит, мне нужно найти собственный вариант.

Еще перед самой поездкой на море с родителями, мы с Рокки и Оли отправились в библиотеку. Вылазка была очень быстрой. Рэйвин стоял на стреме, а мы носились между книжных полок и искали нужные материалы.

Оли и Рокки искали информацию об искупительнице и временных петлях, прихватив с собой несколько талмудов по предвидению будущего и прорицанию, я же взялась за книжки по созданию защитных заклинаний, зелий и прочего.

Нам несказанно повезло и к тому моменту, когда Феникс нас неизбежно заметил – все-таки он в должности Хранителя библиотеке был слишком хорош – мы уже набрали целые стопки книг по нужным темам и рванули со всех ног, а точнее со всех перьев, подальше из библиотеки.

И теперь, вместе с прикрытием в виде парочки любовных романов, в чемодане покоились книги по созданию защиты. Прости, папа, но это была одна из причин, по которой чемоданов было два, и один из них был таким тяжелым.

Но папа был в отличной форме и регулярно посещал тренажерный зал.

В общем, я собралась уже браться за книжки, как пришла мама.

– Вилу, ты не спишь? – Первым делом уточнила мама, заглянув ко мне.

Я виновато спрятала взгляд. Вообще-то я все время спала, если так посмотреть. Нужно было найти какую-то причину, по которой я не участвовала в большинстве семейных дел. Я даже на одну экскурсию не поехала поэтому. Мне не особо хотелось ехать, но в то же время нам нужно было выбраться в библиотеку. Пришлось притвориться больной и сонной.

– Нет, мам, – виновато улыбнулась я.

Хорошо, что Рэйвина не было, мама как-то свободно, на удивление, заглянула, даже не постучав. Дверь-то я не закрыла для разнообразия. Когда я была с Рэйвином, я, естественно, запиралась. Не думаю, что мама бы обрадовалась увидеть меня с неизвестным мужиком у меня на кровати, и это при том, что мы с Рэйвином ничем, кроме поцелуев, не занимались.

– Как ты себя чувствуешь? – Спросила мама, тут же подошла ко мне, потрогала лоб, чтобы проверить температуру.

Спокойно, совесть, так все же лучше, чем объяснять, зачем мне надо в пустыню с огненным стражем древней библиотеки.

– Уже хорошо, – заверила я. – Не переживай. Думаю, это была акклиматизация.

Мама с недоверием заглянула мне в глаза и нахмурилась.

– Академия тебя сильно изменила, – вдруг произнесла она.

Да уж.

– Есть такое, – согласилась я. – Но я же расту, изменения все равно неизбежны.

– Нет, я не про это, – покачала головой мама, продолжая меня изучать, – тут что-то другое.

Господи, только бы она мысли не начала мои читать.

– Мам, – рассмеялась я, только чтобы отвести взгляд. Она же поймет, что я что-то скрываю, если будет таранить меня взглядом. – Вот ты любишь копнуть под людей.

Прозвучало как шутка, но все же мама поняла, на что я мягко намекнула. Она вздохнула и выключила свой сканер.

– Я просто беспокоюсь за тебя, родная, – приобняла меня мама, сменив свою профессиональную настороженность на материнскую любовь. – Мне хочется, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты улыбалась и радовалась каждому дню.

Мама говорила это с такой искренностью, что мне внезапно стало горько. Маленькие искорки той детской наивности, которые, оказывается, еще не угасли у меня в душе, внезапно замаячили на задворках моих эмоций. Мама знала. Она всегда знала лучше других, что я чувствую. И сейчас она как будто в точности просканировала мое состояние, которое я так старательно скрывала за притворными улыбками.