Антон Локк - Марципан

Прямо по дороге к нашей старой хрущёвке стояли мусорные контейнеры. И я сразу всё понял, когда увидел их, и пошёл искать в них свои вещи, будто унижений для меня было недостаточно.

На краю одного из трёх заваленных доверху контейнеров висела моя рубашка. Я обрадовался. Моя любимая. Я открыл сумку, а в ней по сути ничего и не было, кроме туалетной воды, которую мне подарила Ксюша и которой я никогда не пользовался, моей любимой чашки и двух футболок, – их Дамир мог принять за Ксюшины и пощадить. Там было ещё немного какого-то барахла, а главное – зубная щётка, не моя, Ксюшина, которую она совсем недавно завела специально «для чистки языка». Чем же Дамир будет чистить зубы, думал я, если его дешёвая зубная щётка у меня?

Я бросил рубашку в сумку, не став проверять, целая она или нет, и начал рыться в отходах. Картофельная кожура прилипала к рукам, я её брезгливо сбрасывал и продолжал искать, надеясь, что там осталось ещё хоть что-то.

– Э! Друг! – услышал я за спиной. – Потерял что?

Я обернулся и увидел перед собой достаточно крупного парня. Он был немного моложе меня. В чёрных ботинках, синих брюках, рубашке, кожаной куртке и в очках, с коротенькой розочкой в руке.

– Да, сегодня утром выбросил кое-что нужное.

– Зачем?

– Случайно.

– Я сегодня тоже тут, короче, выбросил кучу всего. Одного пацана выселил, понял, да? – он самодовольно засмеялся.

Так вот какой он, этот Дамир.

– Красавчик. За что? – я попытался быть вежливым.

– Да, это, – он запнулся, – он с тёлкой моей жил. Теперь я с ней буду жить, понял, да? – он стукнул меня кулаком в плечо.

– Да, понял.

– Тебя как звать?

– Артём, – я протянул руку.

– Дамир, – он пожал мою. – Ладно, братуха, бывай. Увидимся.

– Слушай. А куда ты выселил того парня?

– Вон, в то ведро, – он указал на дальний контейнер и засмеялся.

Я улыбнулся ему в ответ, после чего он трусцой побежал к подъезду. Здоровый гад. Зато, скорее всего, на картины внимание не обратит, – и хорошо. Теперь я знал, что дурные мысли не станут посещать меня в догадках, на кого променяла меня моя женщина. Я был рад, что она попала в надёжные крепкие руки. Потаскуха.

В контейнере я нашёл большой чёрный пакет, наполовину расхищенный и наполовину залитый какой-то гадостью. Я забрал всё. Рядом в луже лежали ещё одни брюки и пуловер, возможно, не мои, но их я тоже прихватил.

Весь в чём-то липком и вонючем, но зато со своими вещами, я побрёл по узкой дороге к широкой улице, на которой оставил машину. Дойдя до конца дорожки, я обернулся, чтобы посмотреть в окна своего бывшего дома. На балконе стоял голый Дамир и курил. Неужели он так быстро успел выполнить супружеский долг? Конечно нет. Я отвернулся и пошёл дальше с грустной улыбкой на лице.

Сидя в машине, я протирал руки влажными салфетками и понемногу понимал, что совершенно не испытывал никакого чувства обиды. Наоборот: я смог избавиться от груза, который лежал на мне долгое время. Меня, точнее, избавили от него. Я даже представить себе не мог до этого дня, что Ксюша может оказаться настолько грубой, лицемерной и, главное, дешёвой девкой. Я давно смирился с тем, что она была женщиной не высшего сорта, не той, ради которой нужно было делать то, что делал я, но не настолько же. Никакой обиды – только разочарование, как в ней, так и в себе.

Что же было не так? Ничего в моей жизни не происходило, кроме жизни. Хотя и жизни в ней тоже не было. Я уже давно начал забывать, что означало это слово. Жизнь. Какой вздор! Я чувствовал себя так, будто на меня уронили мешок с песком. Скорее, специально бросили. И внезапно я понял, что произошедшее – это лучшее, что со мной происходило за последние два года. Я, наконец, был свободен. Чувства и мысли мелькали в голове, раздаваясь по всему телу яркими колкими вспышками, и я ещё не понимал, как правильно на них реагировать.

Бывает ли в реальной жизни точно так, как показывают в фильмах, когда влюбленный мальчик видит во всех мимо проходящих девочках свою любимую? Когда не видит различий между худыми и толстыми, когда цвет кожи, глаз и волос не имеет значения? Или же сознание, словно компьютерный спецэффект, заменяет лица женщин на то, что ему хочется видеть? Или не хочется вовсе?

Суть размышления была не столь важна. В женщине, сидевшей за баром, я не видел свою Ксюшу, – напротив: она была соблазнительна настолько, насколько обычно бывают соблазнительны лишь барные музы после первого стакана пива, – ещё не зовущей подсесть, но и не отталкивающе недоступной. Чёрное платье средней длины, высокие каблуки, красные губы, длинные русые волосы прикрывали часть лица, добавляя её типичному для города образу небольшую загадку. От стойки и прямо к пухлым губам, туда и обратно, скользили длинные пальцы с тонкой сигаретой.