Максим Стрельцов - Пока не растаял снег…

– Так то оно так, но… Меня никогда не отпускало ощущение, что я для нее всегда значил больше, чем она для меня.

– Мне кажется, так часто бывает, когда человек неравнодушен.

– Да, но… Я то к ней так не тянулся, как она ко мне. У сестры было много подруг в молодости. Замуж вышла тогда, когда нужно… Тоже двое детей у нее – сын и дочь. Муж, правда, много пил, от чего заболел сильно очень и скоропостижно скончался лет пять назад. Я после девяностых все хотел в Краснодар перебраться. Тут и близкие, и море недалеко, и места породнее как-то, но все медлил… А сестра, как овдовела, тут же стала подгонять. Говорила, что грустно ей тут одной… Дети то дети, ну у них своя жизнь…

– У них свои семьи уже… Не до родителей.

– Да… Вот я и решился. Собрал семью и приехал. Не в одно мгновение, конечно. Сначала продал дом в Новочеркасске. Потом нашел квартиру здесь. С деньгами было туговато порой, но дети выручали, помогали, чем могли… Поднесли стакан воды в старости, как говориться.

– Все по канону. «Как завещали нам отцы…»

– Именно! Но, пока управлялись, стало уже поздно… Сестра тоже сильно заболела. В больницах провела почти все то время, как я здесь со своей семьей живу… Обидно… Так обидно, что не удалось с ней даже толком поговорить напоследок, – Геннадий потер слегка намокшие глаза. – Я так и не узнал, что мне все это время пытался сказать человек, который был всю жизнь самым родным и близким… Всю жизнь сестра будто пыталась что-то до меня донести… рассказать свою жизнь через книги… Мне порой кажется, что потому она и злилась, если я кому-то дарил их. Точно я не книгу отдавал в чужие руки, а доверенный мне кусочек ее жизни… ее судьбы… кусочек сердца, души… Я не понимал этого. Не думал раньше никогда… мало внимания ей уделял… А вот теперь, после смерти сестры, эти мысли как бы преследуют меня и не отпускают.

– И потому вы книги распродаете? Думаете, что избавитесь от угрызений? Извините за прямоту, конечно…

– Ничего… Вы, наверное, даже правы… в какой-то степени… Некоторые я раздарил – те, у которых обложка нарядная. Ее любимого Лермонтова у нее на могиле оставил. Это были ее книги… ее жизнь… Остальные продаю понемногу. Думаю, если человек хочет купить это произведение, то оно ему нужнее меня. Я никогда не понимал и не пойму, о чем они… Вот Шекспир тот же. Я даже не понимал, что происходит у него там… непонятно как-то пишет.

– А говорите, против ничего не имеете, – подметил мельком Лев, неспешно потягивая подслащенный сахаром вкусный чай.

– Ну, правда, – тоже поспевает напиться чаем, пока тот не остыл. – Черт ноги сломит в его строках…

– И все же я думаю, вы не правы.

– Поживите с мое и поймете, что никто не бывает прав.

– Ну, не сказал бы… Объяснитесь.

– Живет человек и живет. И смотрит на все, так сказать, со своей колокольни. Ну, например… Думаю я, что сестра мне книгами свою жизнь пересказывала. А, может, она просто добра мне хотела, чтобы я читал, развивался как-то… А, может, ей тоже, как и мне, просто некуда было книги девать.

– И что? Думаете, среди этих догадок нет истины?

– Если даже и есть, то всю правду знала только она.

– Вот видите. И она была бы права в своем. Вы правы в своем, а я – в своем. Но нельзя ведь сказать, что никто и никогда не бывает правым.

– Лев… Нам раньше так говорили: кто спорит со старшими, тот быстро состарится.

– Я не боюсь состариться…

– Это пока… Вы еще слишком молоды, чтобы бояться быть стариком.

– Так или иначе, я скорее состарюсь от чтения, нежели от споров.

– И Шекспир вам в этом будет дельным помощником!

– Не сомневаюсь… Я из его произведений раньше читал некоторое сонеты, а из трагедий только «Ромео и Джульетту». И этого было достаточно, чтобы понять, что Шекспир велик! Он обогнал свое время на пару веков уж точно.

– Помню, как сестра как-то сказала, что Шекспир очень хорошо понимал людей, их поступки, а потому и держал публику за живое.

– И в этом она уж точно была абсолютно права! Она была права, Геннадий…

Между делом была почата вторая порция чая.

– Будем считать, я удовлетворил ваше любопытство. Теперь же, будьте добры, удовлетворите мое.

– Смотря, что вы хотите узнать.

– Я сказал, зачем продаю книгу. Теперь вы ответьте – зачем покупаете.

Лев на мгновение даже замешкался.

– Думаю, тут все очень просто: чтобы прочесть ее, собственно. Разве это не естественно?

– В широком смысле – да, естественно. Но я спрашиваю конкретно про ваш случай – почему именно эта книга, почему именно сейчас и прочее в том же духе.