Роман Симоненков - Игра законом

Сейчас звонить было нельзя никому, в том числе и наркологу. Приходилось прятаться на съёмной московской квартире. Вот уже три недели тридцатитрёхлетний бывший сотрудник Федеральной Службы Безопасности Глеб Владимирович Корчагин вынужден был держать связь с внешним миром через своего знакомого Василия. Василий же каждый день приносил на квартиру спиртное, чтобы товарищ не донимал лишними вопросами и не пытался взять инициативу в свои руки.

– Не понимаю этих баб, – говорил Василий, – столько мужиков одновременно ошибаться не могут, водка – это метаболизм жизни, Жига!

«Жига» к нему обращались не многие, а прозвище это в самом начале взрослой жизни подарил Глеб Жиглов из популярного фильма «Место встречи изменить нельзя». Глеб не любил, когда его так называли, но внимание на этом не заострял.

– Таблетки бы ещё наутро от этого метаболизма придумали, – всегда повторял Жига, страдая от скопления эритроцитов в головном мозге, сосуды которого сужались до предела.

– Клин клином вышибают, – веселился Василий, – чем травишься, тем и лечись. Закон такой, батенька, сохранения энергии, чем лучше вечером, тем хуже утром.

– А мне и вечером не очень хорошо, – буркнул Глеб.

– Вот опять ты начинаешь свою шарманку включать, – собираясь уходить, вздыхал Василий, – потерпи ещё чуть-чуть, и я всё улажу.

Корчагин имел супругу и сына тринадцати лет, но мог спокойно не появляться дома. Все давно привыкли к ненормированному графику сначала службы, потом работы. Единственное требование – информировать о своих планах он исполнял всегда и при любых обстоятельствах. В пятнадцать лет на охоте по нелепой случайности у Глеба погиб отец, после чего мать стала увядать и получила смертельный инсульт в бане. Ещё через два года умер дедушка, последний родной человек. Продав дом в Калужской области, сирота оказался в столице, где чувство пустоты и одиночества подтолкнули его к ранней женитьбе.

Соблюдая все меры предосторожности, на квартиру был прихвачен только телефон-рация. Так детективы называли аппарат, купленный с целью звонить только на один мобильный номер, и номер этот был Василия.

Проснувшись, первым делом Глеб всегда машинально проверял телефон. В этот раз на дисплее мигал значок принятого сообщения. Василий ответствовал, что сегодня можно покидать квартиру и спокойно отправляться домой. Далее следовали координаты и время следующей встречи: завтра, «Ростикс», метро Дмитровская, 21.00.

Радости не было. Всё тело болело, а мысли путались. В голове проносилось множество вариантов. Сейчас его ум стал сборищем всевозможных маразмов, бреда и абсурда. Маразм этот состоял в том, что при оценке ситуации ум использовал шаблоны, которые в него встроило общество, не осознавая ограничивающее действие этих механизмов. Рассуждая на их основе, Жига делал множество выводов, каждый из которых противоречил другим. Такой круговорот логического мусора собьет с толку любого. Абсурд же состоял в том, что ни один из этих выводов нельзя было назвать правильным, даже если казалось, что он логичен.

Холодный душ и кофе с небольшим количеством коньяка не смогли справиться с мозговыми атаками, но привели беднягу в приемлемое для передвижения состояние. Глеб выкурил первую утреннюю сигарету, во рту стало противно. Ещё в школе преподаватель биологии, прокуренный до желтизны зубов, говорил, что из всех зверей на планете Земля только человек может всасывать в себя дым от огня, при этом учитель отчаянно смеялся и дерзко кашлял от табака.

Во время вынужденного отдыха возник список неотложных дел и целый график посещения друзей, бывших сослуживцев и просто знакомых. Однако сейчас вся важность куда-то исчезла, и ноги сами несли домой. При этом Корчагин размышлял, что ему, как успешному человеку, совершенно безразлично, что там друзья обидятся или подруги не поймут. Какое ему дело, успешному человеку. Обидятся, скатертью дорога. Если мерой дружбы стало то, сколько я времени другу уделяю, так это не дружба уже, а прямо обязанность какая-то. На фига они нужны, такие друзья, которые обижаются и мешают быть успешным своими обидами? Пускай живут в своем болоте. Он просто решил отпустить ситуацию, ослабить хватку, снизить контроль и не мешать течению событий, то есть дать больше свободы окружающему миру.

В метро Глеб не спускался более пяти лет и с интересом рассматривал обновлённую схему, мысленно представляя районы, где появились новые станции подземной паутины. Когда он смотрел на несущихся куда-то по вестибюлям станций людей с отрешённым взглядом, приходили мысли, что «давить» на окружающий мир не только бесполезно, но и порой вредно, полезней наблюдать, чем контролировать. Ему больше подходил лозунг из песни машины времени «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнётся под нас».