Маша Трауб: Не вся La vie

Только иногда – в последнее время все чаще – ей снилось, что она одна. Совсем одна. Лежит и не может пошевелиться. Все куда-то идут, спешат. А она должна лежать. Потому что ей нельзя спешить. И идти нельзя. А можно только тем, у кого есть дети. Настя понимала, что у нее осталось два, в лучшем случае три года. И то если все сложится.

Жоре она сама сделала предложение. Когда стало совсем тоскливо. Наверное, она не очень хотела замуж за Жору. Точнее, хотела, но не за Жору. Но, кроме него, все равно никого не было.

В загсе, когда подавали заявление, Настя уточнила: «Точно уйдешь, если вдруг я забеременею?» Жора кивнул. «Может, рассосется?» – подумал тогда жених, имея в виду свадьбу. «Может, он передумает?» – подумала невеста, имея в виду ребенка.

Настя все равно боялась, что за месяц ожидания Жора «соскочит».

– Зачем он ей такой нужен? – каждый раз удивлялась фоторедактор Юлечка.

– Затем, – отвечала секретарша Таня. – У Насти неудачное сочетание возраста и характера.

Африканист Игорь, в свою очередь, переживал период развода. Игорь, несмотря на просьбы начальства следить за новостями, упорно писал про африканских диктаторов с длинными непроизносимыми именами. Он был тихим, безобидным алкоголиком. Правда, редким занудой и брюзгой.

Ему все не нравилось. Почти бывшую жену он считал стервой, тещу – мегерой. Правда, из их квартиры, которую он считал хорошей, уходить не хотел. Некуда было. Жена, даром что стерва, его жалела и, когда мама и почти бывшая теща засыпала, пускала переночевать на диванчике на кухне. А теща, если просыпалась, собирала манатки почти бывшего зятя и выбрасывала на лестницу. Тогда он жил на диванчике в библиотеке редакции. Развод у Игоря длился давно, и все привыкли к тому, что утром перед планеркой он с зубной щеткой и расческой с обломанными зубьями идет в туалет.

Единственное, что всем в редакции мешало, – запах. Особенно Жоре. Он, как заходил в отдел, сразу начинал кривить рот. Игорь ел в редакционной столовой или покупал в магазине готовые салаты. У него была целая коллекция стеклянных банок с крышками, в которые он перекладывал салаты. Про запас. Что-то хранил в холодильнике у секретарши Тани, что-то – в ящике письменного стола. Салаты тухли и воняли. Запах заплесневевшего винегрета, казалось, впитался в обои. Банки Игоря выбрасывать было нельзя – он все время с уборщицей ругался и доставал из мусорного ведра «свою баночку». Иногда он пропадал в середине дня – жена пускала его помыться, пока ее мама была на работе.

– Кто пойдет на летучку? – спрашивал Коля. – Маша, иди ты.

– Я текст пишу, не могу.

– Никто не может.

Летучки – это такое мероприятие, где каждый отдел рассказывал главному начальству, что такого происходит в мире, о чем стоило бы написать. При этом, если сказать что-то не то, будешь сидеть, смотреть в стол и ждать, когда большое начальство оторется. А еще на летучках происходила критика вышедшего номера – когда кто-нибудь читает все, что написали другие, и критикует.

– А что заявлять?

– Спроси у народа, что у них есть, – сказал Коля. – У меня что-то голова болит. – Он полез в несгораемый со времен Гражданской войны сейф и достал бутылку красного вина.

Коля был эстет – пил только вино. Первую бутылку даже водой разбавлял. Потому что еще утро. Один к одному – полбокала воды на полбокала вина. А потом, часам к двум дня, у него вода заканчивалась и разбавлять было нечем, поэтому приходилось пить неразбавленным. Вот интересно – вино у него никогда не заканчивалось.

Я отправлялась опрашивать коллег.

С Игорем столкнулась в коридоре. Он шел почти счастливый, вытянув вперед руки. В растопыренных пальцах – маленькие бутылочки со спиртными напитками. Такие, какие раньше привозили из-за границы из мини-баров. По пять в каждой руке. Я понимала, что в левую руку, между пальцев, Игорь распихал бутылочки сам, а кто ему помог распихать мелкую тару в правую?

– Игорь, что у тебя есть? Я иду на летучку, – спросила я.

– Конго, – счастливо улыбнулся он и с любовью посмотрел на свои вытянутые руки.

– А что в Конго? Что там случилось?

– Конго – это Африка, – продолжал улыбаться, теперь уже мечтательно, Игорь. – Не ходите, дети, в Африку гулять. В Африке – гориллы и злые крокодилы…

– Да ну тебя, – рассердилась я. – Настю не видел?

– Видел.

– Где?

– Вчера.

Побежала по коридору дальше. Настя сидела у фоторедактора Юлечки. Юлечка красила ногти. Настя смотрела, как Юлечка красит ногти.