Евгений Гришковец: Письма к Андрею

Не поймёт!.. Но именно то, на что рассчитывал автор и искусство, которому он служит, с человеком и случится!!!

Человек в момент таких переживаний об авторе-художнике, конечно, не думает. Человек забывает о нём. Или он может даже гневаться на художника за неожиданную боль.

Не думает человек о художнике… Он думает о себе, о своей жизни.

Автор показал и описал в произведении свою мать, а человек видит свою. Автор показывает своё детство, а человек оказывается в своём. Искусство помогает… А точнее, искусство открывает человеку не автора, а себя самого.

Какое тут может быть однозначное и окончательное понимание??? Кто может окончательно и однозначно понять самого себя?

«Над вымыслом слезами обольюсь» – вот самое простое и точное определение искусства.

Человек знает, читая книгу, глядя спектакль или кинокартину, что имеет дело с вымыслом, со сделанным другим человеком произведением, но испытывает при этом подлинные и сильнейшие переживания. Как объяснить то, что документально зафиксированная смерть реального человека или присутствие при смерти вызывает у свидетеля меньшие переживания и сопереживания, чем смерть вымышленного героя книги или фильма. Настоящая смерть может вызвать сильнейшие эмоции, вплоть до обморока, как отказа от дальнейших эмоций… Но художественный образ смерти может вызвать глубочайшие или высочайшие переживания.

Так чем же объяснить столь сильные переживания от вымысла? Да только фактом искусства и величием этого факта. Само же искусство непостижимо, как непостижим смысл жизни, да и факт самой жизни необъясним.

Именно поэтому нет никаких объективных и внятных критериев и признаков того, что одно произведение искусством является, а другое – нет. Очевидность величия того или иного произведения искусства одному человеку совершенно недоказуема другому, который этого величия не чувствует и не видит. Если человек не чувствует и не видит, то никакие доказательные базы, никакие убеждения всех искусствоведов мира не смогут ничего с этим поделать.

Как часто ремесленные изделия, какие-нибудь картины и скульптуры, в которых искусства не больше, чем в мебели, которые так же, как и мебель, служат только частью интерьера… А также книги и фильмы, в которых нет и зачатков, самых слабых и первичных признаков искусства, которые изначально сделаны только с целью продажи, а приобретаются только для того, чтобы как-то заполнить некое свободное время, как-то и слегка развлечь… Как часто такие поделки покупаются охотнее и оцениваются много выше, чем подлинные произведения искусства, которые неудобны, которые могут поранить, которые требуют сильных переживаний, которым «свободного» времени мало, с которыми развлечься и отдохнуть не получится. Шедевром живописи нельзя дополнить интерьер. Шедевру нужно особое пространство.

В случае с искусством очень часто живое кем-то неотличимо от мёртвого, а подлинный художник неотличим от ремесленника. Точнее, чаще всего ремесленники кажутся художниками, потому что они художников из себя изображают.

А ремесленники удобны, услужливы, гибки, вменяемы и смышлёны. Они готовы и могут объяснить всё, что делают, и всегда готовы быть полезными. Художники своевольны, неудобны и совсем не гибки. Они не будут ничего объяснять из своих замыслов и произведений, понимая, что искусство необъяснимо и всякое объяснение есть ложь.

Искусство необъяснимо, как жизнь, как Бог. Оно ускользает от понимания, просачивается сквозь пальцы. Его невозможно удержать. Его можно только чувствовать. Его даже не пересказать. Его невозможно передать своими словами.

Ремесленное же изделие, как правило, конкретно, понятно, весомо и даже часто имеет определённую практическую пользу. Например, оно может иметь дидактическую, воспитательную или на худой конец развлекательную пользу. И это неплохо. Если изделие хорошее, то и воспитание и развлечение тоже будут неплохими. Или же изделие ремесленника может быть намеренно запутанным и казаться сложным. В этом случае оно тоже имеет чисто развлекательное значение. Кому-то же нравится разгадывать ребусы и головоломки. Многие ощущают пользу от этого, полагая, что тренируют память, внимание и развивают абстрактное мышление.

Подлинное искусство же иррационально и практического значения и применения не имеет. С любой точки зрения настоящее искусство совершенно бесполезно.

Вот изделия ремесленников и продаются, а искусство художников чаще всего остаётся неоплаченным или неоценённым. Его невозможно оценить! Оно же живое и непостижимое. Сам автор не сможет найти и определить цену своего произведения искусства.