Алиса Ганиева - Праздничная гора

– Какой Усман?

– Как какой? – переспросил Керим, орудуя вилкой. – Тот самый, который теперь святым стал, шейх Усман. Его выгнали, он сварщиком работал долго, потом вроде шапки какие-то продавал. А теперь к нему кое-кто за баракатом{Благословение, благодать ( араб .).} ходит.

– Вах! – удивился Юсуп.

– «Вах», – сказал Ленин, и все подумали, что он даг, – вставил Керим.

Дибир поднял четырехугольное лицо и заелозил на стуле.

– Ты разве атеист, Керим? – спросил он, кашлянув.

Керим бросил вилку и воздел обе руки вверх:

– Все, все, я шейха не трогаю! Я ему рубль давал.

Анвар засмеялся.

– Знаешь, брат, в тебе такой же иблис{Злой дух, демон ( араб .).} сидит, как в заблудших из леса. Вы живете под вечным васвасом{Болезненная подвластность человека злым силам ( араб .).}. А какой пример ты им подаешь? – сурово процедил Дибир, кивая на Анвара и Магу.

– Какой пример подаю? – всплеснул руками Керим. – Работаю, пока вы молитесь.

– Зумруд! – закричал Юсуп, издалека почуяв надвигавшуюся ссору. – Неси чуду{Национальное дагестанское блюдо, блины с разнообразными вариациями начинки.}!

На кухне послышался шум. Дибир внимательно посмотрел на Керима, как ни в чем не бывало продолжавшего уплетать баклажаны, и, прошептав «бисмиля»{Сокращение от «бисмилляхи рахмани рахим» (араб.) – «во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного».}, тоже принялся накладывать себе овощи. Вошли женщины с двумя дымящимися блюдами.

– Выйдем покачаемся, – тихо буркнул Мага Анвару на ухо, подергивая плечами.

– Возвращайтесь, пока не остыло, – попросила Зумруд, увидев их уже в дверях.

В маленьком внутреннем дворике совсем смерклось. Не слышно было за воротами ни криков уличной ребятни, ни привычной музыки, ни хлопков вечерних рукопожатий.

– Как-то тихо сегодня, – заметил Анвар, подскакивая к турнику и подтягиваясь на длинных руках.

– А склепку можешь сделать? – спросил Мага.

– Да, смотри, я сделаю склепку, а потом солнце вперед и назад, – запальчиво отозвался Анвар и стал раскачивать ногами из стороны в сторону, готовясь выполнить упражнения.

Мага, посмеиваясь, наблюдал за его кувырканьем.

– Э, беспонтово делаешь, дай я.

– Я еще не закончил, – отозвался Анвар, вися на одной руке.

– Слушай, по-братски кулак покажи! – воскликнул Мага.

– Ну, – послушался Анвар, сжимая кулак свободной руки.

– Вот так очко свое ужми, ле! – захохотал Мага, сгоняя Анвара с турника.

Потом спросил:

– А этот Дибир кто такой?

– Знакомый наш.

– Суфий, да? Эти суфии только и знают, что свою чIанду{Вздор, белиберда ( авар .).} Пророку приписывать, – сказал Мага и, быстро подтянувшись несколько раз, спрыгнул на землю. – Башир, же есть, с нашей селухи, он меня к камню водил одному. Это аждаха{Злое чудище ( тюрк .).}, говорит.

– Какой аждаха?

– Вот такой! Устаз{Учитель тариката, учения популярного среди суфиев Дагестана. Тарикат проповедует путь духовного очищения и возвышения зачастую через аскетизм, отшельничество и мистические практики.} один народу сказки рассказывает. Жил, говорит, у нас один чабан, который чужих овец пас, а этот аждаха стал баранов у него воровать. Один раз своровал, второй раз своровал. И этот чабан, же есть, мышеваться тоже не стал. Э, говорит, возвращай баранов, а то люди на меня думают. Аждаха буксовать стал и ни в какую, бывает же. И раз, чабан взял стрелу и пустил в аждаху, и стрела ему в тело вошла и с другой стороны вышла. А потом чабан взял, попросил Аллаха, чтобы аждаха в камень превратился.

– И чего? Этот камень и есть аждаха? Похож хоть? – спросил Анвар, снова прыгая на турник и свешиваясь оттуда вниз головой.

– Там в нем дырка насквозь, короче. А так не похож ни разу. Башир верит, говорит, эта дырка как раз от стрелы, а голова, говорит, сама отвалилась потом.

– Что он, в горах камней, что ли, не видел? – засмеялся Анвар, продолжая висеть вниз головой.

– Там камней мало – место такое. Я Баширу сказал, же есть, бида{Новшество с оттенком ереси ( араб .).} это, бида. А он стал меня вахом обзывать. У этих суфиев все, кто им не верит, – вахи!

В доме послышались звуки настраиваемого пандура. Мага вынул телефон и присел на корточки:

– Сейчас марчелле позвоню одной.

Анвар запрокинул свое слегка угреватое лицо к небу. Молодой месяц слабо светил там, в неподвижности, едва вылавливая из тьмы недостроенную мансарду, торчащий из стены холостой фонарь и бельевые веревки. Вдруг чуть выше веревок испуганно метнулась летучая мышь. Анвар завертелся, тщетно силясь увидеть, куда она полетела. Меж тем звуки пандура в доме окрепли, и полилась протяжная народная мелодия, необъяснимо сочетавшаяся с этим вечером. «Вот интересно, – подумал Анвар. – Я вижу эту связь, а тот, кто играет или ест сейчас в комнате, – не видит».