Айтен Акшин - Вальс на разбитых бутылках

– Обязательно поедешь, это я так… Боюсь… просто…

– Чего?

– … за тебя боюсь, – она смахнула навернувшиеся опять на глаза слезы и вновь прижалась к его груди.

– Глупенькая, ничего не бойся, – Нариман отстранился, внимательно взглянул на жену, вновь обнял, коснулся губами ее влажных ресниц и вдруг сказал. – А знаешь что? Занимать, так занимать! Давай уж в последний раз по крупному влезем в долги и поедем вместе! Когда еще выпадет такая возможность!?

Салима замерла в руках Наримана, затем, принюхавшись к чему-то, вырвалась из его объятий и рванула к плите, бросив на ходу:

Нариман шел под дождем, с нежностью думая о Салиме. Захотелось прямо сейчас, не откладывая на потом, купить ей подарок. Он вошел в первую попавшуюся дверь прижавшихся друг к другу вдоль дороги магазинчиков. Обошел разложенные полукругом товары, посмотрел на цены, написанные в лирах и в евро, подсчитал про себя и вышел. Настроение упало. Дождь противно моросил, норовя специально получше замочить незащищенные зонтом рукава пальто и брюки. «Надо было побольше занять. Даже подарки не смогу привезти», – упрекнул он себя.

Навстречу с возбужденными лицами спешили пытавшиеся еще что-то докупить и выбрать горожане. Нариман шел по шумной улочке и постепенно прежний настрой возвращался к нему. «Ничего, – успокоил он себя, – зато возвращать будет легче, и потом распродажа начинается здесь, видимо, в январе, так что еще успею».

Вновь погрустнел, вспомнив, что еще неясно, если первые две ночи в гостинице оплатят организаторы или придется платить самому. И словно поджидая этого, замаячило перед глазами жирное лицо Шукюра. Нариман рассердился на себя за то, что пришлось все-таки занять денег у этого пройдохи. «Bambılı» [6] , – прошептал он одними губами, пытаясь спрятать подальше буравящие его маленькие глазки Шукюра.

Убрав зонтик, подставил дождю лицо. Мелкие капли, отражая свет многочисленных реклам и ярко освещенных витрин, искрящимися разноцветными бусинками в одно мгновение украсили воротник пальто и кусочек связанного Салимой коричневого шарфа, концы которого были аккуратно спрятаны. Расправил плечи, вдохнул влажный воздух и снова спрятался под зонт.

Улочка вывела его к церкви. Встретивший его вчера сотрудник института, передав программу, начинавшуюся со второго числа, объяснил, что несмотря на то, что большинство музеев в праздничные будет закрыто, ему удастся очень многое посмотреть и добавил с какой-то гордостью:

– Basilicas are always open! [7]

Переспросив и поняв, что он имеет в виду, Нариман утвердительно кивнул головой. Спешно приписав в визитке еще один номер телефона и, громко пояснив: «Mamma!» – коллега исчез, оставив его в гостинице.

На следующее утро, взяв разговорник, он спустился к завтраку. В отличии от сумрачного номера, здесь было просторно, светло и намного теплее. Официант принес капучино. «Настоящий, итальянский», – подумал Нариман, подшучивая над собой. Кроме него завтракали еще трое. Прислушавшись, он уловил итальянскую речь и решил, что это какие-то провинциалы, отмечающие наступающий год в Риме. Перевел взгляд на свою чашку. Взбитые сливки были посыпаны шоколадной пудрой в форме сердечка. Осторожно опустив кофейную ложку в середину чашки, попал в самый центр сердечка. Взял из соломенной корзинки, доверху наполненной сдобными изделиями, рогалик и осторожно надкусил его, раздумывая над тем, сколько родственников приедут из Алибайрамлы и Гедебека, чтобы встретить новый год у них дома.

Поднявшись в номер, первым долгом раскрыл карту и нашел на ней церковь, до которой дошел вчера пешком от гостиницы. Сверился с путеводителем, прочитав шепотом информацию о церкви «Santa Maria Maggiore», датированной пятым веком. Затем принялся изучать карту, временами сверяясь с путеводителем, решив максимально выжать из этого дня, распланировав все заранее. «До полуночи масса времени», – вдохновлял себя Нариман и как заклинание перечитывал из путеводителя уже выученное наизусть. «It is, for instance, possible to walk from the Colosseum, through the Forum, up to Piazza di Spagna and across to the Vatican in one day…» [8] Правда, фраза заканчивалась предупреждением, что это достаточно избитый маршрут и занимает много времени. Но что значит «избитый маршрут» для того, кто годами спускается по одной и той же улочке на работу, радуясь лишь тому, что не нужно трястись в городском транспорте?