Ольга Юнязова: На острие свечи

– Я привык.

– К чему?

– К тому, что люди ищут какой-то скрытый смысл в моих действиях.

– А его там, типа, нет?

– Да чёрт его знает, – пожал он плечами. – Может, и есть. Он же скрытый.

Без парика, бантов, брошей и прочих атрибутов богатства бывший муж был невзрачен: худой, сутуловатый, с обветренным морщинистым лицом и высокими залысинами на лбу.

– Время не пощадило тебя, – грустно улыбнулась Жанна-Мария.

– Зато вы, сударыня, блистательны, как и двенадцать лет назад. – Он вытер руки о штаны, подошёл и, галантно поклонившись, поцеловал ей руку. – Что привело вас в мою унылую обитель?

– Я приехала просить прощения.

– Разве не я должен умолять вас об этом?

– Что ты, Гийом! Эти годы я провела в роскоши, в отличие от тебя. Разве могу я обижаться на то, что ты… ну, в общем…

– Так за что же я должен вас простить?

– Но как же? Перед алтарём я обещала, что в радости и бедах, в богатстве и нищете… и только смерть разлучит нас.

Гийом грустно улыбнулся.

– Мне неудобно приглашать вас в своё жилище, но…

– Я вижу, ты собираешься в путь? – спросила Жанна-Мария, увидев в глубине двора скромную, но рассчитанную на дальние расстояния повозку.

– Да, я уезжаю.

– Надолго?

– Думаю, что сюда уже не вернусь.

– Где-то нашёл лучшую долю?

– Мне её пообещали. Трудно верить авантюристу, но, как говорится, кто не рискует, тот ничего не получает.

– Авантюристу?

– Я бы даже сказал – великому мошеннику и шарлатану. Однажды он уже разорил меня за карточным столом.

– О боже! Неужели сам Кали?..

– Тссс! Не стоит произносить имён. Да. Он явился неделю назад и сделал весьма заманчивое предложение. Сказал, что чувствует угрызения совести и желает помочь мне выбраться из нищеты.

– И куда ты едешь?

– В Россию. Мне предложили место гувернёра в богатой семье. Требуется француз благородного происхождения с педагогическим опытом.

– У тебя есть педагогический опыт?!

– А чем, по-твоему, я занимался все эти годы?

– Чем же?

– Учил крестьянских детей грамоте и другим наукам.

– Вот как?! Никогда бы не подумала, что ты на это способен.

– Да я и сам не знал. – Он жестом пригласил войти в дом. – Мне никогда бы не пришла в голову эта мысль.

– И что же тебя на неё натолкнуло? – спросила Жанна-Мария, оглядывая жилище. Повсюду лежали вещи, приготовленные к упаковке, стояли раскрытые саквояжи и сундуки.

– Один священник. Аббат. Он приехал, вывел меня из беспробудного пьянства и увлёк идеей просвещения. Предложил место учителя в школе при монастыре. Жалованье небольшое, но достаточно, чтобы жить. А сейчас хочу попытать нового счастья. Давно мечтал посмотреть мир.

– Но насколько я знаю, нужно рекомендательное письмо. Не можешь же ты явиться и сказать: «Здравствуйте, я от Калиостро».

– Тссс! А письмо он мне дал.

– И кем оно подписано? Можно взглянуть?

– Сейчас.

Гийом порылся в одном из сундуков и вытащил шкатулку.

– О боже! – воскликнула Жанна-Мария. – Откуда она у тебя?!

– Он привёз. Здесь все необходимые документы, удостоверение личности, рекомендательные письма и деньги на дорогу.

– Это моя шкатулка! – Она выдернула из-под платья цепочку, на которой висел ключик в виде медальона. – Видишь, здесь точно такая же звезда. Но как ты её открыл?

– Она была не заперта.

– Отдай её мне. Тебе же всё равно, в чём будут лежать бумаги!

– Нет не всё равно! Этот узор как опознавательный знак, как пароль. Меня примут только в том случае, если я передам вместе с письмом эту вещицу.

– Но я ищу её почти семь лет!

– Зачем она тебе? – пожал он плечами. – Но если хочешь, можешь поехать со мной и забрать её после того, как меня возьмут на работу.

– Поехать в Россию?

– А почему нет? Думаю, гувернантки для девочек там тоже нужны.

Жанна перевела взгляд на Оксану.

– Разве так можно?

– А почему нет? – пожала плечами Оксана. – Думаю, Граф именно это имел в виду, когда сказал, что если бы ты нашла шкатулку, то он взял бы тебя в Россию.

– Но то Граф! А уехать с Гийомом на край света, в неизвестность, в дикую страну, не зная языка…

– А что держит тебя здесь? Смысл жизни был в поиске шкатулки. Ты нашла её. Если уедешь, то не будет этих унизительных судов, тюрьмы…

– Но ведь всё это было! Это всё записано в истории.

– Какая разница, что записано? История хранится в памяти, а не на бумаге.