Сергей Добронравов - Оправдание Иуды

И стали различимы отдельные крики…

– Наши возвращаются!

– Смотрите, как низко борта у Симона!

– Господь не посылал ещё такого улова!

– Смотрите, смотрите… Иисус!

В тени густого кустарника свернулся Иуда. Из-под низкого капюшона правым глазом во все стороны шарил по берегу. Внизу, шагах в ста, к лодкам бежали люди от потухших костров. Люди и лодки бежали и плыли навстречу друг другу. На берегу скапливалась толпа. Иуда приподнялся на локте…

Туман редел, расслаивался, рвался на лиловые клочки, и пробивало его там и здесь золотыми косыми спицами. Всё более обнажалась зеркальная озёрная гладь, торопливо впитывая синеву небес. Пусть усталы, но радостны были лица рыбаков. Глазами они выискивали в толпе родню, и махали им. И те махали в ответ…

Лодки причаливали и люди обступали борта, входя в озеро по колено, по пояс, по грудь. Толпа всё прибывала…

И летящая над толпой чайка увидела, как толпа заглатывала и всасывала в себя лодки. И вот уже из лодок понесли корзины, полные рыбы. Изумлённые лица, радостные возгласы. Смех. Благодарения Господу. Кто-то уже разводил костер…

Юноша, что играл на свирели ушедшей ночью, устанавливал на берегу козлы, и сверху крепил на них доски, заткнув свирель за пояс. Девушка, что плясала, набирала воды. Она щедро смеялась только ему и щедро, не жалея воды, начала тереть связкой зелёных веток новорождённый прилавок.

Вдоль дороги от озера по обе стороны сооружались такие же прилавки. Возникал рыбный торжок. Лодки дружно затаскивали одну за другой. На воде осталось только две, плывущие к берегу очень медленно. И вместе с ними ветерок подталкивал тихо к берегу блики солнца и те скользили по воде, как ступни пророков, разучившихся ходить так, как могли ещё во времена Илии…

По дороге от города к озеру, поднимая пыль, торговцы гнали вереницу ослов с пустыми корзинами. Их старались обогнать отдельные горожане…

– Сосед прибежал… говорит, опять рыбакам привалило… Этот назарянин кормит рыбой, как Господь манной небесной…

– Идём скорее! Такой дешёвой рыбы не было на моей памяти!

На дороге стоял Пухлый, один из двух вчерашних прислужников казни, рядом со своим безмятежным ослом. Людской поток нагонял и обтекал его с двух сторон. Пухлый разъярённо орал: – Да торопись же ты, ленивое отродье! В полдень мне надо быть в синагоге! Я твой хозяин! Я, а не ты! И я не позволю тебе отдыхать, где тебе заблагорассудилось! Но осёл лишь переминался и отворачивался от хозяина, и тот истошно орал и отчаянно лупил палкой по ослиному заду. Осёл упёрся передними ногами в дорогу и очень обиженно заревел, но с места не тронулся…

Среди идущих по дороге торговцев показался Найва Грызун. Закривлялся, затыкал в Пухлого пальцем: – Глядите, добрые! Осёл колотит осла!

Пухлый, услышав, обернулся. Обгоняющие его торговцы захохотали. Пухлый завопил Найве, потрясая палкой: – Я приволоку тебя к судье, шелудивая крыса!

Пухлого обогнали уже почти все торговцы, ведущие в поводу ослов. Когда обогнал последний, осёл Пухлого тронулся с места. Пухлый начал подгонять его пинками и палкой.

– Славьте Господа! Ослиный Владыка наконец отдохнул! Не желает ли наш господин совершить омовение?

Осёл остановился. Пухлый в отчаянии сломал палку об колено. Осёл тронулся и резвой трусцой побежал за ушедшими вперёд и скрылся в клубах пыли, поднятой процессией.

Охая и грозя ему кулаком, прихрамывая, Пухлый заторопился вслед…

Иуда приподнялся на ложе из ракитника и сел, отбросив капюшон. Достал большую плетёную флягу из складок плаща и, наливая в ладонь, долго мыл лицо.

Левая половина его лица была равнодушна к воде, в то время, как правая щурилась, жмурилась и причмокивала. Иуда довольно урчал, щедро отхлебывая, промывал рот и сплёвывал, Меняя руки, протёр крепкую свою шею и бугристый череп. Осмотрелся… отошёл в лощину поглубже, помочился и сплеснул на ту ладонь, что помогла надобности и на то, чем мочился…

Старательно заткнул горлышко фляги… прикрыв правый глаз мокрой ладонью от утренних лучей, бьющих прямо ему в лицо и в немигающий левый глаз, стал высматривать людей в тех двух лодках, что ещё не достигли берега.

К одной из этих двух, той, что поменьше и подошедшей ближе, приблизилось несколько мужчин. Они вошли, было в воду, но старый рыбак, сидящий в лодке, закричал им: