Василий Сретенский - Йестердэй

[пауза]

Ифф ю вонт маней ин ю покет

Анд э топ хэт он йо хэд

Э хот миил он йо тэйбл

Энд э бланкет он йо бэд

Вэлл тудэй из грэй скииз

Томороу из тииз

Ююл хэв ту вэйт тил йестердэй из хиаррр

[пауза]

Прочитал я материалы, которые мне Сербов дал. Ну что сказать? Настоящий бизнес план. Галерея, арт-агентсво, PR-структуры, производство сувениров, издательство. В перспективе – создание собственной телекомпании. Как-то все это… Меня другое интересует: по лехиным словам Карина больше в его жизни не присутствует. Ну и что это значит? Она ушла от него? Нет. Это не может быть внутренним ощущением. Он говорил так, как будто точно знает, что Карины просто нет в живых. А еще мне бы очень хотелось знать, где опять шлындает эта псевдобогиня? И появится тут, в конце концов, или нет? Ну, хоть бы позвонила.

[звонок телефона]

– Пол, что ты прислал? Это же…

– Привет Валерик. Не понравилось тебе?

– Ты издеваешься? Геи, машины, курение, рождение… Все в какой-то мешанине. Средневековье это цифирное опять… там же понять ничего не возможно. Как это печатать? И зачем?

– А ты знаешь, ты совершенно прав.

– Пол, перестань… что ты вечно…

– Нет, ты прав, печатать это не нужно. Лепет младенца и тот легче привести в порядок. Слушай, а эта девочка из Нижнего Новгорода, она ведь что-нибудь тоже написала?

– Она уже пять килограмм колонок написала. Бери любую и ставь.

– Ну и поставь. Грамм двести.

– А ты?

– А я буду думать Валерик.

[пауза]

– Ты будешь писать интервью, Поол?

– Нет.

– А в главные редакторы пойдешь?

– Под руку не лезь на кухне. Видишь я с ножом.

– Пойдешь?

– Не знаю я. Ты лучше скажи, ты поняла что-нибудь из разговора с Сербовым?

– Поняла.

– Что?

– Все.

– Что все?

– Давай сначала о тебе поговорим. Ты можешь стать адептом.

– Зачем?

– Ты мня не слушаешь, Поол.

– Конечно, слушаю. Просто… приготовление фаршированной куропатки… требует… высокой концентрации внимания… на объекте. Все, ставим в духовку… Я слушаю. Так зачем? В смысле – как?

– Нужно было спросить: почему.

– Почему?

– Что почему?

– Почему – почему?

– Потому что твои вопросы не имеют ответа. «Зачем» становиться адептом, ты сможешь понять, только когда им станешь. Может быть. А «как» им стать – будет понятно, только после начала работы. У каждого адепта свой путь.

– Хорошо. Тогда почему я могу стать адептом?

– Нипочему. Не сможешь, если не перестанешь смотреть в духовку.

– Все перестал. Сейчас таймер заведу…

– Сколько у меня есть времени?

– Двадцать пять минут. То есть я хотел сказать…

– Ну, спасибо и на этом.

– Ладно, так почему?

– Ты чувствуешь и думаешь не так как большинство людей.

– Ну, если знать, что большинство людей вообще не думают….

– Еще ты мог бы много добиться в этой жизни. Но не стал.

– В каком смысле?

– Не стал добиваться. Спокойно прошел мимо возможностей, ради которых многие…

– А вот это можно сказать гораздо короче. Я – неудачник.

– Все алхимики – неудачники. В глазах других людей.

– Подожди, кем я, по-твоему, должен стать, адептом или алхимиком? У меня по химии в школе…

– Алхимикам не обязательно возиться с пробирками. Этот так… для публики. Адепты чистого знания перестраивают не мир вокруг себя. Они перестраивают себя самого. Ты ничего особенного не добился, потом что до сих пор не знал, чего тебе желать. Но если ты поработаешь лет сорок-пятьдесят, то…

– Столетним старцем смогу потрогать философский камень. Если из инвалидной коляски удастся выбраться.

– Вообще то я не о ваших сорока годах говорю, Поол. О наших. И философский камень ты потрогаешь. И коляска тебе никогда не понадобится. Тогда и поймешь, зачем ты живешь. Может быть. Совсем немного людей получают такую возможность – понять, зачем они живут. У тебя может получиться. А куропатка может пока и сгореть. Шучу. Я там, в духовке время остановила.

– Это еще зачем?

– Что, поверил?

– А что, нет? Тьфу, я запутался совсем.

– Поедем, я тебе покажу кое-что. Завершим историю.

– А духовка?

[пауза]

– Послушай…

– Меня, Поол, Ариной зовут.

– Я знаю. Но мы ведь в аэропорту?

– А в аэропорту надо обращаться друг к другу «послушай»?

– Я не обращался к тебе. Я просто сказал: послушай. Слышишь?

– Что?

– Вот именно что ничего. Мы в аэропорту уже полчаса и ни одного объявления.