Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить

Я с некоторой опаской смотрела на сумку: сейчас все будет развиваться как в голливудском фильме – ко мне подбегут бандиты с автоматами, претендующие на мое богатство. Они отнимут мое сокровище и оставят меня умирать в канаве. А потом мои деньги перехватит другая группировка. Но мне от этого будет не легче. Эти люди считают, что живут один раз и им можно все. Они будут наслаждаться деньгами, женщинами и наркотиками, пока в один день их не прикончит шальная пуля других людей, преступивших закон. Но все-таки в их прошлом было что-то хорошее, первый снег в легком осеннем тумане и первый поцелуй, прекрасный, как сама жизнь. И поэтому жаль, что их сердца скоро перестанут биться, и по жилам больше не будет течь горячая кровь.

О чем я думаю? Удивительные мысли приходят в голову перед смертью. Я увидела себя лежащей в морге, бледной, с высохшей кожей. А моя душа не умрет – глупо мечтать об этом, но, может быть, я очнусь в теле прекрасной маленькой девочки где-нибудь в горах Тибета. И меня вновь встретит пьянящий, свежий воздух, насыщающий жизнью мои трепещущие юные клетки, и безумное разнообразие мира, от которого сердце наполняется острым, терзающим мозг волнением, смешанным с робкой радостью. Нет, пусть этого не будет никогда. Все равно потом ждут разочарования, унижения, боль и равнодушие огромного, уже понятного и известного мира. И ничего не может быть страшнее.

Странно, но на мои финансовые средства не нашлось ни одного претендента. Я спокойно доехала до детского кардиологического центра.

Там меня встретила плачущая Люси. Она выглядела неважно: ненакрашенная, похудевшая и измученная, мешки под глазами.

– Мадам Лариса, вы такая великодушная, как здорово, что вы приехали. Доктор говорит, что операция спасет моей дочурке жизнь.

– А кто отец ребенка?

– Вильгельм, очень хороший парень, правда, он пока небогат. Учится на вечернем и работает на автозаправке. Он хочет стать адвокатом.

– Это непросто.

– У него все получится, он такой целеустремленный. Главное, чтобы выжила наша девочка.

– Давай пройдем к доктору.

Мы прошли в скромный кабинет. Там сидел молодой доктор, с которым я говорила по скайпу, в очках и белом халате. У него был усталый вид, но глаза смотрели живо и с интересом. Он явно обрадовался моему появлению.

– Мадам, мы очень благодарны вам за то, что вы приехали.

– Да, вот у меня миллион пятьсот тысяч евро, для меня это небольшая сумма. Я хочу всю ее пожертвовать на операции. Этого хватит всем тем детям, которых вы мне показывали?

– Выражаю вам благодарность от лица нашего учреждения. Мадам, ваши средства очень много значат для наших маленьких пациентов, вы спасли им жизнь.

Он встал и с чувством пожал мне руку. У меня закружилась голова, я чувствовала невероятное нервное напряжение. Я видела себя лежащей в Пушкине около остановки, потом с раздробленным коленом в замке под Парижем. За всем этим был образ мертвого Михаила и почему-то громкие аплодисменты, я будто слышала их звук. А потом я увидела себя мертвой, бледной, лежащей на диване в своей квартире.

– Мадам, что с вами? Вам плохо? Давайте измерим артериальное давление.

– Нет, не нужно, все нормально. Все нормально, – ответила я упавшим голосом.

– Мадам, какие бы у вас ни были проблемы, вы совершили прекрасный поступок, который сделал этот мир лучше. Нам нужно оформить много документов, завершить все формальности. Может быть, вам принести кофе?

– Да, пожалуй.

– Эспрессо, капучино, американо?

– Не имеет значения.

Мне принесли ароматный эспрессо. Я быстро выпила кофе, и в голове появилась некоторая ясность. Сегодня вечером все закончится. Все будет хорошо, то есть не будет уже никак, но, видимо, это к лучшему. А может, все-таки стоит еще пожить? Но зачем? Что я буду делать? Искать нового любовника, сидеть в своей квартире и смотреть в потолок, посещать музеи, салоны красоты и приемы, пытаться начать бизнес, устраиваться на работу, снова путешествовать? Я вдруг очень остро осознала бессмысленность всех этих занятий. В конечном счете все, что мы делаем, не имеет значения, все смывает огромная, шумная, бурная и безжалостная река времени. «Все суета сует и томление духа», «все пройдет, как с белых яблонь дым». Нет, я не могу больше жить, и будь что будет. Мне представился сатана с сексуальной улыбкой Аль Пачино из «Адвоката дьявола», встречающий меня возле неоновой вывески «Адское пекло».

– Ну что, детка, позабавимся? У нас целая вечность впереди.