Еще недавно, буквально месяц назад, она даже не обратила бы внимание ни на какую-то старуху, ни тем более на чьи-то там угрозы, но сейчас противно затряслись поджилки, сердце испуганно и неуютно затрепетало.
Тишина лестницы, и вдруг грохот лифта… У своей двери – возня с ключом… И, наконец, запах родного дома…
У окошка Ирина спряталась за занавеску и подглядывала.
Старушка лежала, вниз уже спустились какие-то люди, но «скорой» еще не было. Люди переговаривались и тыкали пальцами, как казалось Ирине, в ее окно на пятом этаже.
– Надо было просто в милицию звонить! – взвизгнула она и случайно сорвала угол занавески.
Старушка принесла ей серьезное неудобство, оправдываться Ирина не любила.
– И чего же я убежала! – психовала она. – Что я такого сделала? Надо было стоять и ждать, а то ведь не отговоришься! Дрянь какая!!! Моя ведь машина!
Приехала милиция, постояли, порасспрашивали очевидцев. Осмотрев старуху, стали закидывать головы в сторону Ирининого окна.
Она тяжело дышала, нужно было опять спускаться, объясняться и дрожать. Голос был не свой. Прежнее спокойствие, уверенность в себе умчались, а рядом не было никого, кто бы мог хоть что-то объяснить. И оказалось, что обыкновенный человеческий страх, да и глупость тоже, существуют. Оставалось плакать.
Входная дверь залилась веселеньким звоночком.
Один из милиционеров, ехидно вздернув верхнюю губу, демонстрировал превосходство власти. Он был молод и розовощек.
– Я войду? – спросил он и зашел в прихожую. – Свидетели все видели, но надо поговорить, положено.
– Я ничего не понимаю, – прошептала Ирина. – Я не сделала ничего плохого.
– Все так говорят! – милиционер многозначительно моргнул и заглянул в комнату. – Человек старый, можно было и без рукоприкладства. Тем более вы все-таки женщина.
– Я ее не трогала, – тихо сказала Ира.
– Ну да, вы на нее просто дунули! – милиционер иронизировал. – Тебе что, фары жалко? Руками машешь!
Он прошел и сел в зеленое кресло, испачкав весь ковер песком с ботинок.
Пришлось рассказывать: кто она, где работает, откуда машина, и объяснять, что произошло на самом деле.
– Все это ерунда, – заключил милиционер, закончив опрос. – Живете, господа фирмачи, так, будто остальные люди для вас – что тараканы на кухне. Помедленней бы надо…
– Но я же ничего не сделала! – упрямо вскрикнула Ирина.
– Я не о том, – продолжил милиционер. – Зачем вообще сверкать деньгами? Людям же обидно… А машину надо на платную стоянку поставить, а не разборками с бомжами заниматься… Вот у тебя есть что пожрать! А у нее?
Он встал, тоскливо посмотрел на золотые кольца, которыми унизаны пальца Ирины, прошел в коридор, открыл дверь и, обернувшись, добавил:
– Вот потому ты одна и живешь!
Милиционер вышел, а Ира вернулась к окну и увидела, что уже приехала скорая, и врачи мелькали белыми халатами в наступающих сумерках.
Вскоре милиция уехала на своей машине, и только тот милиционер, что допрашивал ее, остался стоять около умершей старухи.
Ирина машина отсвечивала диким пятном на фоне неубранного двора, странного милиционера и неживой старой воровки.
Душная узость тревоги уплывала, наконец, от Ирины. Она стояла, всматривалась в милиционера и успокаивалась.
И скользкая трепетная мысль все точнее и точнее озвучивалась в голове. То, что Алексей уходил из ее взволнованной груди все дальше и дальше, становилось для нее ясной и осознанной радостью. Ей вдруг сделалось легче оттого, что эта дикая история с ее машиной выводит, наконец, душу из нестерпимой до этого боли разлуки. Видимо, стресс вытеснил ее желания и, как бывает обычно при боли, перебросил внимание на что-то другое, на то, что вызывает меньшие муки…
Во двор въехал синий фургон и остановился на тротуаре около милиционера.
Ирина сорвалась с места, подбежала к двери и, открыв ее, припустила вниз.
Ей хотелось успеть… Ей хотелось спуститься и увидеть… Ей нужно было сказать… Нужно было выразить свое нетерпение…
И она вышла на улицу.
Старушку засовывали в машину, милиционер разговаривал с водителем. Соседи высунулись из своих окон и переговаривались…
Когда машина отъехала, то милиционер с чувством выполненного долга зашагал по тропинке, как раз мимо стоящей Ирины.
– Ну, что вы выскочили? – примирительно спросил он. – Идите отдыхайте! Она, похоже, от страха умерла.
Ира повернулась, вошла в подъезд и остановилась, в груди у нее играла легкость освобождения. Ей было хорошо, и сладковатый привкус стоящего в холодильнике ликера вдруг разгулялся по рту и зазывал в мягкое кресло.
Читать дальше