Георгий Ланской - По законам звездной стаи

Что сказал невидимый собеседник, Егор не услышал, однако щеки Насти мгновенно налились кровью, а глаза заметали молнии. Она сжала губы и, выслушав тираду с другой стороны линии, сладко промурлыкала:

– Ну, дело ваше, уважаемый. Лично я со своей стороны могу гарантировать, что «Желтуха» никогда не возьмется за раскрутку вашей псевдозвезды. Успехов на музыкальном Олимпе!

Настя швырнула трубку на стол и, облокотившись на столешницу, угрюмо уставилась вниз, запустив пальцы в волосы. Егор решил напомнить о себе, тактично кашлянув. Настя подняла глаза.

– Тебе чего?

– Главный, – напомнил Егор. – Михайлов. Контакты.

– А, понятно… Свежее мясо. Ладно.

Настя потянулась к растрепанному ежедневнику и сосредоточенно зашуршала страницами:

– Так, где у нас «К»?.. Кабанов, Казанцев, Колыванов… Лукьянов, Ларисочка… А, вот Михайлов. Записывай телефон.

– А почему на «К»? – удивился Егор, достав мобильный.

– Потому что я туда всех козлов записываю, а Михайлов – тот еще гоблин. Знаешь, сколько я с ним намучилась? Помню, поймала его в Юрмале, на презентации, затащила в укромный уголок, а он, козлиная морда, начал лапать. По сусалам бы ему дать, да интервью было нужно. Развела его, как лошару, правда, пришлось переспать с ним, зато материал получился хай-класс…

В голосе Насти почему-то не было особого огорчения, скорее гордость и легкое презрение: не то к Михайлову, которого ей удалось развести, то ли к Егору, которому, как пить дать, не удастся этот финт.

– Можешь отсюда позвонить, – милостиво разрешила Настя, подвинув трубку к Егору.

Пока тот набирал номер, Цирулюк сосредоточенно рассматривала парня в упор.

Хорош. Брюнетист, длинноног, ресницы – любая девчонка умрет от зависти, глаза чернющие, с бесенятами, играющими в чехарду. На свежевыбритых щеках синева, наверное, бриться приходится дважды в день. Мачо, блин. Прибрать бы такого к рукам, да вот беда: это будет его первое и последнее задание на должности репортера «Желтухи», потому что Настя как-то позабыла сказать, что Михайлову ни в коем случае нельзя звонить ни домой, ни на мобильный. Не любит он незнакомых голосов, неизвестных телефонов, а журналистов так просто ненавидит.

– Ефрем Олегович? – осведомился дозвонившийся с третьей попытки Егор. – Доброе утро. Вас беспокоят из газеты «Желтуха». Не могли бы вы…

Егор растерянно замолчал и несколько раз моргнул, как расстроенный ребенок. Настя с удовольствием наблюдала за ним.

– Послал? – удовлетворенно спросила она. Скорее даже, констатировала.

– Послал.

– Далеко?

– Да как тебе сказать… – Егор усмехнулся, но в глазах стояли обида и разочарование. – Маршрут, похоже, тебе давно известен. И что теперь? Где его искать?

– Ну, попробуй в театре, там его проще поймать, – глубокомысленно посоветовала Настя, решив не предупреждать неоперившегося юнца, что в театр без предварительной договоренности с Михайловым его никто не пустит.

– А где он играет? – спросил Егор.

Настя вскипела:

– Слушай, я дала тебе контакты? Все! Поищи информацию в Интернете, газеты почитай. Что я тебе, справочное бюро? У меня своей работы хватает!..

Словно в подтверждении ее слов телефонная трубка противно запиликала. Настя схватила ее и демонстративно развернулась вместе с крутящимся креслом спиной к Егору:

– Да, Искандер Давидович… Нет… Нет, не звонила еще. Точнее, звонила, но у них никто не снимает трубку. Да, конечно. Продюсер Антуана обещал связаться со мной еще вчера…

Егор тихо фыркнул. Настя высунула голову из-за спинки кресла и помахала ладошкой: выкатывайся! Егор шагнул за дверь и, притворяя ее, услышал:

– Да, я все ему отдала… Нет, не думаю. Сама слышала, что Михайлов его послал. Вряд ли справится. По-моему, он безнадежен…

Егор стиснул зубы. Безнадежен? Хорошенькое дело…

Какая-то соплячка будет делать выводы и черкать резолюцию на личном деле!

Безнадежен. Не может выполнить простейшие задания. Езжай-ка ты на родину, парень, к мамочке под крыло! Устроишься в местную газету с романтическим названием «Гудок», будешь писать вдохновенные репортажи о буднях железнодорожников и комбайнеров, ходить на открытие новых дворцов культуры и, если повезет, станешь собкором новосибирского «Московского комсомольца». Почему «Комсомолец» новосибирский, если он московский?!.

Или пойдешь преподавать в вуз – обучать первокурсников основам журналистики, как неудачники, получившие дипломы, но не проработавшие в профессии ни единого дня. И однажды проснешься на кафедре в окружении курсовых и дипломных работ, осознав, что Пулитцеровскую премию тебе никогда не дадут, в пресс-службу губернатора не пристроят, вести «Новости» не доверят… А все из-за девицы с жирными волосами, которая написала в твоем резюме «безнадежен». Шаг вправо, шаг влево – попытка побега, прыжок – попытка улететь. Уезжай домой, продолжай кормить гнус своей кровушкой, парень. Столица не для тебя…