Георгий Ланской - По законам звездной стаи

Димка еще немного подулся, но потом признал ее правоту.

Да и не осталось времени на споры.

На Москву упал вечер, в ночном клубе по случаю праздника яблоку негде было упасть. Отрапортовав по телефону о своем прибытии в «Пургу», Димка отправился за кулисы готовиться к выступлению.

Концерт прошел без сучка и задоринки.

Ближе к полуночи, опоздав на часть выступления Димки, подъехали Егор и Аксинья Гайчук. Дима исполнил свою часть программы, а потом позволил себе немного расслабиться. Он подсел за столик, где Рокси, раскатисто хохоча, рассказывала презабавную историю о том, как у нее во время прохождения по ковровой дорожке отвалился верх платья и она – «представляете, шла как дура с голыми сиськами!». Аксинья внимала с глубочайшим интересом, Егор слушал вяло. Он явно очень устал, под глазами залегли темные тени, проступающие под смазанным гримом.

На эстраде показалась невысокая девушка с копной плохо прибранных рыжих волос и запела что-то в высшей степени жалостливое. Дима, который сначала не обратил на нее внимания, вдруг встрепенулся:

– Егор, смотри, это же Маринка!

Тот удивленно привстал.

Действительно, под лучами прожекторов стояла их недавняя соседка, до сего момента безрезультатно стучавшаяся во все двери!

Рокси, услышавшая это имя всего несколько часов назад, вытянула шею, вглядываясь в приземистую нескладную фигурку на сцене. Только Аксинья осталась равнодушна.

– Надо же, – удивился Димка. – Все-таки прорвалась. Интересно, как ей это удалось?

– Надолго ли? – фыркнула Рокси. – Голосишко слабенький, фигуры никакой, внешность ниже среднего, песенки на уровне попсы девяностых.

Егор передернул плечами.

– Рокси, а чего ты хочешь? Оперных арий? Так у тебя самой про что песни? Про суку-сволочь одиночество. Чем они лучше?

– Да всем! – запальчиво крикнула Рокси. – Или ты хочешь сказать, что вот это унылое блеяние лучше моих песен?

– Нет, конечно, – спокойно ответил Егор. – Но твои песни – для другой аудитории. Для умудренных опытом женщин, уже повидавших на своем пути и любовь, и разлуку, и предательство. А это…

Егор неопределенно покрутил пальцев в воздухе, показывая свое пренебрежение к творчеству Марины.

– …Это – для подростков. Вспомни восьмидесятые, когда все слушали сироток из приюта с однотипными мелодиями. Сколько тогда расплодилось коллективов, едва научившихся нажимать клавиши ионики? Помнишь? Даже не синтезатора еще…

– Тогда времена были другие, – возразила Рокси. – Я сама под такое вот колбасилась на дискотеках в школе.

– Да ничего времена не меняют, – отмахнулся Егор. – Серьезные тексты молодежь не запомнит. Ей бы ногами дрыгать.

– Вот скука, – томно сказала Аксинья. – Дим, пойдем потанцуем? А то они сейчас тут подерутся.

Танцевать Димке не хотелось, но он все же пошел, стараясь оказаться как можно ближе к краю сцены. Странно: он ведь знал, что сегодня выступает не один, но, увидев в списках имя «Мишель», подумал, что это – мужчина. Запоздалое прозрение, что Мишель – имя двуполое, пришло слишком поздно. И уж точно он не предполагал, что за ним скрывается Маринка Михайлова, с которой он когда-то делил последний кусок хлеба, кров и постель!

Интересно, знает ли она, что Димка сегодня тут поет?

Да знает, конечно!

Только почему-то не подошла.

Хотела доказать ему, что она всего смогла добиться сама, несмотря на его нежелание помогать? Скорее всего, так, потому что сейчас, дергаясь под довольно примитивную мелодию, она старательно избегает его взгляда.

Ну и ладно, не больно-то и хотелось…

Певица Мишель явно была не в фаворе, поскольку исполнить больше двух песен ей не дали. Дима и Аксинья пошли обратно к столику, но тут им дорогу преградил высокий худой парень с длинными черными волосами.

– Привет, – сказал он. – Я хотел лично сказать, как мне понравилось твое выступление.

– Привет, Влад, – вежливо ответил Дима, сообразив, что перед ним стоит его предшественник – бывший питомец Люксенштейна Влад Голицын.

– Нет, в самом деле, – сказал Влад, – песни замечательные. Мне бы сейчас такой репертуар!

– Как у тебя дела? – спросил Димка из дежурного любопытства.

Дела Влада его ничуть не интересовали. Ему хотелось сесть за столик и выпить.

– О, у меня все прекрасно, – сказал Влад. – Собираюсь записывать новый альбом.

– А правда, что ты расстался с женой? – резко спросила не отличавшаяся деликатностью Аксинья.

Влад хмуро посмотрел на нее, принужденно улыбнулся и растворился в толпе.