Ирина Лобусова - Камасутра. Короткие рассказы о любви (сборник)

Скуку сняло, как рукой.

— Скажу, что мне самой интересно. И, конечно же, завтра поеду туда.

— И как ты догадалась, что я хотел тебя об этом попросить? — съехидничал шеф.

Есть дела, в которых абсолютно бесполезен любой мужчина, даже самый опытный мент. В таких делах одна женщина способна сделать больше, чем несколько мужчин, и правило это отлично знает каждый хороший детектив. Кажется, это дело было именно таким.

Дом был самым обыкновенным — старинный, с широкой мраморной лестницей, по которой так трудно было подниматься на 4 этаж. Но я поднялась, и смело позвонила в нужную дверь. Судя по отчету оперативника, наша дама находилась там.

Через день наш клиент снова нервничал в уже знакомом ему кресле. В этот раз он выглядел обреченным. За три дня он постарел лет на 20. В углу его губ появились морщинки — такие морщины, от горя, как правило, не исчезают никогда. Шеф поручил говорить с ним мне, и я не удержалась:

— Переживали?

— Что ж, жизнь все равно разбита, и нечего тут переживать. Я готов вас выслушать.

— И поделом вам! Нечего быть таким категоричным!

— Вы о чем? — удивление немного отодвинуло обреченность, с которой, похоже, он уже свыкся, — вы узнали, кто…кто он?

— Разумеется. Мы же лучшее агентство в городе!

— И кто ее любовник?

— Ну, любовником я бы его не назвала. Скорей, любимый мужчина. И знаете, я думаю, этого мужчину ваша жена будет любить всю свою жизнь!

Конечно, шеф бы сказал, что я перегнула палку. И лицо у клиента стало таким…Словно выстрелил бы в меня, если б смог! Рассмеявшись, я положила перед ним несколько фотографий.

— Да вот же он! Смотрите, тут он купается. А здесь ваша жена кормит его яблочным пюре. А вот тут они в парке…

Фотографии выпали из его рук:

— Что… что это? Кто…

— Да ребенок у вашей жены! Ребенок! Не любовник, а сын! Маленький мальчик, 5 лет! Эту тайну она тщательно скрывала от вас потому, что вы были так категоричны с самого начала. Она думала, что если вы узнаете про ребенка, то выгоните ее вон. А она очень вас любит. И ребенка любит. Вот и разрывалась между вами двумя! Вы только представьте себе, как она страдала! Поселила ребенка у няни, и каждую минуту рвалась к нему! Думаю, она так настрадалась, что и жизнь ей была не мила, вот она и перестала все это прятать… никакого любовника и близко нет!

Фотографии выпали из его рук, и тогда произошло невероятное. Он заплакал. Да так, что мне по-настоящему пришлось отпаивать его водой!

Дней через десять, уже занимаясь другим делом, я проходила через городской парк. Все втроем были там. Мой клиент катал мальчишку на всех каруселях. Тот уплетал мороженое и был одет в одежду из самого дорогого детского магазина. Что же касается женщины, то и джинсы, и неряшливый хвостик канули в небытие. То заплаканное, издерганное существо, которое совало мне в руки те фотографии, растворилось в прошлом. Лицо ее светилось счастьем, и каким! И действительно, мне редко потом доводилось видеть радость, которая в тот день, в парке, застыла на лицах этих троих….

— Поезд в 7.30 утра.

— С вокзала?

— С Восточной.

— Почему с Восточной?

— Говорят, сегодня намечается забастовка железнодорожников, с вокзала московские поезда не пойдут. Отправят прямо с подходных путей. Так что даже не успеем попрощаться как следует.

— Москве привет.

— Да чего у ж там, все равно недели через две встретимся!

Желтый лист с шорохом упал за окном. Сидя на кровати, охватив руками колени с прижатым к ним одеялом, ей казалось, что в мире не существует ничего, кроме желтого листка за окном, с шорохом упавшего на асфальт. «Все будет хорошо, слышишь? — прокричал внутри хриплый, отупевший от тепла голос. — Все хорошо — слышишь?» она только тверже сжала колени и ткань тонкого пододеяльника прилипла к голой груди.

В принципе горд у вас совершенно тупой, ты извини, конечно, — он стоял возле зеркала, и утренний свет осени покрывалом обволакивал его не слишком широкие плечи, не слишком красивые черты лица, не слишком умный лоб.

— говорят, ехать в Одессу как в прорубь: или все — или ничего. Одно слово — Одесса, хитрые пробивные бестии и, главное, всё всегда знают лучше тебя. В Москве от этого отвыкаешь и устаешь. Ты не сердишься, что я так откровенно, нет?

Она улыбнулась и покачала головой. В ту же самую секунду ей показалось, что эта улыбка словно отрезала часть ее лица, снесла будто взрывом, превратив губы и подбородок в кровавое мессиво. Но снаружи не отразилось ничего — была только юная женщина (совсем еще девочка), без косметики в облаке распущенных пушистых волос, прижимавшая одеяло к обнаженной груди, будто тому, кто стоял возле зеркала, было не все равно (закрыта грудь или нет), ведь он видел достаточно, чтобы уяснить ценность женщины девочки, мутными от боли глазами улыбающейся в окно.