Нелли Федорова - Дом на миндальной улице

И сколько я помню, – со вздохом говорила она, – так и было. О прабабке дошли лишь невнятные слухи, что она была весталкой, приехавшей с островов. Пылкая любовь привела к тому, что она нарушила сакральный для их жречества обет невинности. Спасаясь от наказания, которым, как известно, является смерть, она примкнула к цыганам и какое-то время скиталась с ними. Но в одном из городов ее узнали и схватили. Неясно было и то, почему вместе с ней были повешены несколько цыганских девушек. Впрочем иначе вряд ли история какой-то цыганки сохранилась бы в памяти, а бабка была еще мала, чтобы помнить.

Бабка путешествовала вместе с цыганским табором. Мне рассказывали, что в ту пору все песни в придорожных харчевнях пелись лишь о ней. Дерзкий и своенравный характер, совершенная стать, кошачья гибкость… Она пленяла многих, даже слишком многих. И один из влюбленных в нее выкрал ее и увез в свой дом. Он держал ее как узницу, хоть и не жалея сил, чтобы скрасить ее заточение. Чудом ей удалось бежать и вернуться к своим, и тогда она была уже в тягости. Ее вновь обретенная свобода не длилась долго. Этот человек нашел ее, преследовал и, увидев ее с ребенком на руках в обществе одного из мужчин семьи, которого он принял за возлюбленного, приревновал и пришел в ярость. Спустя несколько дней он ворвался в палатку, где ночевала семья, убил бабку, того юношу и едва не зарезал и маленькую маму, когда его схватили. Наутро его повесили на суку осины, и табор двинулся дальше. В одном из ближайших городов осело одно из семейств и в нем-то и воспитывалась моя мать.

К матери судьба была добрее. Приемные родители-цыгане ничем не стесняли ее свободы, позволяя выбрать самой свою судьбу. По меркам того времени и тех суровых нравов это было неслыханным для закоснелого города случаем. Она вышла замуж по любви и они с моим отцом прожили годы благополучно и счастливо, растили меня в согласии и ласке. Но, когда мне не было и десяти лет, она погибла, попав под несущуюся колесницу вельможи. Мы с отцом остались жить вместе.

И на мою долю досталось много песен и славы. Зная историю нашей семьи, я твердо решила не выходить замуж. Я отвергала каждого, кто бы ни приходил. Чтобы отвадить женихов, я высмеивала их на площадях, оскорбляла их и заставляла их делать глупости. Но оттого желающих получить меня не становилось меньше. Оставались упертые, упрямые, пораженные любовным недугом, которые исполняли мои желания на лету. Среди них был и твой отец. Не самый богатый, не самый привлекательный, он был каким-то родственником моему отцу и как приехал, так и поселился в нашем доме. Я ненавидела его приставания, его сальные взгляды, когда он садился за стол. Не знаю, с чьей руки поползли слухи, что он мой любовник, но горожане стали неприязненно и косо смотреть на меня. Узнав об этом, я велела отцу выгнать его, и тогда он поселился неподалеку в маленьком домике, и по утрам часто маячил на балконе, пытаясь привлечь мое внимание. А потом случилось это несчастье… Загорелся один из сараев на улице, пламя быстро пожирало деревянные дома. Это случилось ночью, возможно от не потушеной свечи или выскользнувшего уголька… Погибло несколько семей. Моего отца завалило балками и я, кружа вокруг горящих руин, слышала, как он воет от боли, пока не затих навсегда. У меня не осталось ничего, утром я сидела на тлеющих развалинах в одной рубашке и не знала, что же может быть дальше. Жизнь, такая спокойная и налаженная, оборвалась. Я любила отца. Он был весел, добр, часто шутил и пел… Живя вместе, мы так срослись, что без него представить себя я уже не могла. Да ведь я ничего и не умела, кроме как шить и плести кружева от безделья. О, в тот день многие вспомнили мне обиды, а девушки, завидовавшие мне, приходили посмеяться и, издеваясь, кричали мне – неужели наша гордячка Мина станет одаривать красотой нищих, чтобы добыть хлеба? И тогда появился твой отец…

Он вел себя как настоящий рыцарь, убеждал, что сможет позаботиться обо мне, что я могу остаться у него, пока не налажу свою жизнь. Он все просчитал, прекрасно просчитал. Он заваливал меня подарками, покупал самое дорогое и вкусное, постарался разорвать все мои дружеские связи… Одним словом практически утвердил меня в качестве своей жены. Подарки, которые он делал, тяготили меня, ведь я знала, что их нужно будет отдавать. И чем больше он для меня делал, тем тяжелее я себя чувствовала. И наконец, вместе мы прожили не один год, и я привыкла к нему, и мой план о том, чтобы самой встать на ноги и, расплатившись с ним, уйти в свою жизнь, все отдалялся и казался мне все более невыполнимым. Время от времени он просил моей руки, и я неизменно отказывала ему. Но однажды он начал давить на мою вину, на те поступки, которые он совершал для меня, хоть я их и не просила. В ту ночь в своей комнате я плакала и жалела, что не сгорела вместе с отцом и своим прошлым. А наутро я согласилась стать его женой. Он к тому времени стал довольно известен в торговом мире, обзавелся деньгами, мы зажили на широкую ногу и купили это самое имение. Правда, уже тогда жилой была лишь часть дома, и мне так и не удалось восстановить разрушенное крыло и запущенный сад. С тех пор я и не выезжала никуда. И только когда я узнала, что жду ребенка, в памяти всплыла старая история. И чем ближе приходил срок, тем сильнее я мучилась. Я была уверена, что не переживу родов, но больше всего я сожалела о том, что ребенок, которого я ношу, так же обречен разделить эту проклятую судьбу. У меня была лишь одна надежда, что будет мальчик и судьба сжалится над ним. Но родилась ты».