Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Книга первая

Так же, как в свое время Иван с душевной болью сообщал Полине трагические известия, так теперь и она должна была поведать ему горестные вести о его родителях. Как это сделать, чтобы доставить меньше боли любимому человеку? Разве есть такие «рецепты»?… Иван воспринял известие о родителях очень тяжело. Он вышел во двор, и более получаса беспрерывно курил, что случалось с ним крайне редко, ибо курильщиком он так и не стал…

1932 год стал годом коренных изменений в жизни Харбина. Но первые веяния тех грядущих событий стали ощущаться еще в предшествующем году. Япония стремясь к лидерству во всей восточной Азии стала проводить агрессивную внешнюю политику. Одним из направлений той агрессии являлся северо-восточный Китай, Маньчжурия, занимавшая выгодное стратегическое положение на случай войны с СССР и обладавшая немалыми запасами сырьевых ресурсов. В начале сентября 1931 года японские войска неспешно, планомерно приступили к захвату Маньчжурии. Китайская армия не смогла оказать какого либо эффективного сопротивления. Естественно в Харбине начало японского наступления вызвало панику – все ждали боев и бомбежек… И действительно 26 сентября в небе над городом появился японский самолет… Но он вместо бомб разбросал листовки на русском языке. В них командующий японской Квантунской армии успокаивал именно русское население. Он объявлял, что собирается наказать только китайцев, а русским беспокоиться нечего. Тем не менее, листовки мало кого успокоили как среди «белых», так и среди «красных». Конец года прошел в тревожных ожиданиях, потому что японцы захватывая город за городом, все ближе подходили к Харбину. При такой нестабильной ситуации, конечно, стало не до праздников и веселия. Дошло до того, что высшее православное духовенство города отменило, проводимый до того одиннадцать лет кряду крестный ход на праздник Крещения Господня.

Японцы вошли в Харбин пятого февраля 1932 года без боя. На заседании харбинского отделения РОВС срочно приняли решение организовать в честь японцев манифестацию, дабы убедить их в полной лояльности русских «белых». Когда Иван придя домой сказал об этом жене… Полина не выразила восторга, заявив, что и сама не пойдет и его не пустит. Впрочем, Иван и сам особо не рвался и потому состоявшаяся таки восьмого февраля демонстрация, инспирированная активистами РОВС прошла без участия Решетниковых. Естественно, в отличие от «белых», «красные» русские, совслужащие КВЖД приходу японцев не обрадовались, но «сидели тихо». А советское руководство дороги так же втихаря стало перегонять подвижной железнодорожный состав в СССР. Естественно это не укрылось от глаз японцев, и они выразили соответствующее недовольство. Данным обстоятельством не преминули воспользоваться наиболее агрессивные «белые» и стали по своему активно помогать японцам. Они вновь объявили «кулачную» войну своим заклятым врагам, нападали на совслужащих, особенно доставалось комсомольцам и даже избивали консульских работников. Как и ожидалось, японцы на все эти бесчинства смотрели сквозь пальцы, хотя во всем остальном установили в городе довольно строгий внешний порядок. Они, правда, как бы взирали на жизнь города со стороны, не окунаясь в ее «глубины». Потому, казалось, все постепенно успокоиться и войдет в прежнюю колею. Немалый процент «белых», как и Решетниковы, придерживались позиции, которую обозначили работодатели Полины, руководство Беженского комитета. Оно в отличие от РОВС заняло строго нейтральную позицию и решительно воздержалось от всяких заявлений и демонстраций, руководствуясь аполитичным лозунгом: независимо ни от кого, по мере сил и возможности работать на пользу русских людей, оказавшихся на чужбине.

В том же 1932 году в Харбине случилось чрезвычайное событие, которое отодвинуло на второй план все остальное – на город обрушилось наводнение невиданной силы. Вообще-то Сунгари подтапливала город едва ли не ежегодно, но в июне тридцать второго года случилось настоящее стихийное бедствие. Река разлилась местами до двадцати километров в ширину и затопила все низинные предместья и районы Харбина. В первую очередь под водой оказались прибрежная торговая часть города – Пристань с его главной улицей Китайской. Здесь затопло все дома до уровня первого этажа, а одноэтажные по самые крыши. Жители едва успевали бежать в незатопленные районы города, а обитатели первых этажей и подвалов срочно перебирались на верхние этажи. В течении почти двух месяцев в затопленных районах не курсировали автомобили, автобусы и трамваи, а единственным видом транспорта стали лодки. Только на них можно было перемещаться от дома к дому из района в район, добираться до магазинов. Владельцы квартир на верхних этажах сразу воспользовались ситуацией и резко «задрали» цены на снимаемое жилье, потому как беженцам с нижних этажей не оставалось выбора, ибо только в ближайшую верхнюю квартиру они могли перенести хоть какую-то часть своего домашнего скарба и спасти его от воды. Естественно жизнь в то лето сильно осложнилась, и вся та суета и перипетии, что еще месяц-два назад занимала умы и чаяния харбинцев, их уже совсем не волновали.