Вячеслав Харченко - Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. Длинное название книги коротких рассказов

Лилька вернулась к Николаю через десять лет с двумя детьми, а я подумал, что ни волоски, ни колдун больше не понадобятся.

Любая такса – длинная и низкая собака. Зимой она оставляет на снегу вместо следов змеиную полосу, и даже становится страшно за собачье потомство. Таксы предназначены для ловли лис и (почему-то?) соколов, не брезгуют крысиными норами, ловко работают лапами, обгоняя человека в воде, если подбита утка. Когда такса бежит по земле, из-за развевающихся ушей она походит на чайку.

Мой такс Т. уже час сидел в норе и не вылазил, а я нервно курил, расхаживая взад-вперед вокруг корявого пня. В конце концов я развернулся и пошел за лопатой. На обратном пути меня спрашивали, куда я иду, а я отвечал, что откапывать собаку. «Зачем тебе мертвый пес?» – удивлялись люди и пожимали плечами. «Не знаю», – отвечал я.

К счастью, лопата не понадобилась. Я просто засунул руку в нору и вытащил Т. за хвост. Изо рта у него торчала живая крыса.

Старый кандидат Матвеич получил степень при царе, а к нам в ящик попал после восемнадцати лет лагерей, в которых сидел за участие с Королевым в разборке Фау-2. Он единственный в стране мог построить управление баллистическим ракетам, которые раз за разом падали в море, не долетая до учебных целей.

После любого происшествия те, кто отвечал за летные характеристики, кивали на управленцев, а управленцы – на летунов. Склоки надоели полковнику КГБ Краснухину, который приказал вынуть приборы из головки, за руль посадить Матвеича и запустить бесшассийную ракету с человеком, чтобы садилась она на брюхо в рыхлый песок.

Восьмидесятипятилетний Матвеич трясся и отнекивался, но ему пригрозили вместо лесоповала (как раньше) отправить в психушку или без пенсии выгнать в Израиль на постоянное место жительства, на что Матвеич надел кожаный шлем и зажмурил глаза.

Ракета вместо песка упала в канал, и, хотя это означало ошибку пилотажных качеств и полностью снимало обвинения с Матвеича, старый кандидат все равно бежал из воды в неизвестном направлении.

С помощью всесоюзного розыска его через два месяца отыскали в сибирском городишке под Томском, с ввалившимися кровяными глазами, с серым, изъеденным лицом, запущенного, отощавшего и с отросшими грязными когтями.

Заросший бурятский геолог Кырдылкык приехал ко мне из Якутии в пустую квартиру, из которой я выкинул сбежавшей с байдарочником первой жене всю мебель, остатки одежды, аудио-, видеобытовую технику, последние сто баксов и «опель-вектру» тысяча девятьсот девяносто седьмого года выпуска.

Если бы не Кырдылкык и его вяленая шариками конина, то я бы протянул ноги, но вместо этого меня стала донимать беглянка, требуя свиданий, пока нет дома водного туриста. Атмосфера мачеобразного мужчины после разгильдяя ей не подходила: стирка вонючих носков по вечерам, нарезка бутербродов по утрам, невозможность самой помыть спинку, а только с неукоснительным трением ее мужской ладонью.

Я радостно приезжал и устраивал маленький Освенцим: читал вслух Асадова, слушал Баскова, жрал и пил без меры, не лез в постель. Но вскоре издевательства мне надоели, а жена все звонила и звонила, требуя внимания и мужской ласки.

В конце концов я устал и заявил, что больше так продолжаться не может, я сильно изменился, я нашел другое и новое, я телесно живу с Кырдылкыком. Звонки прекратились.

Мой дед по матери ездил по Дороге жизни в Ленинград на полуторке, а когда он повстречал мою бабушку по матери, то он уже работал шофером на прожекторе, которым бабушка и управляла. Когда немцы бомбили города, дед разворачивал прожектор, а бабка освещала им ночное звездное небо, пытаясь поймать в перекрестие лучей с другими прожекторами пролетающие фашистские свастики.

В детстве я был уверен, что у меня все живые в семье потому, что дед и бабка поженились после войны, и только много позже, в зрелом возрасте, я узнал историю про форсирование Одера, когда Георгий Константинович осветил немецкие батареи на противоположном обрывистом берегу силами четырехсот прожекторных машин.

Фашисты ослепли, вперед пошли русские лодки, а очухавшиеся враги расстреляли прожектора с экипажами в первую очередь. В живых остались лишь восемь человек из восьмисот.

На одной из таких не погибших машин сидели мои родственнички, но счастье им улыбнулось из-за дедовской смекалки, потому что дед после включения света за косы вытащил бабку в кусты, а подбежавшему лейтенантику дал сапогом в морду. Пока энкавэдэшник вытаскивал трофейный вальтер, на его месте образовалась обширная воронка, и правыми сделались выжившие.