Вячеслав Ворон - Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– Двадцать седьмая, слушаю.

– А соедини-ка, меня, барышня, с Троцкиным Львом Давидовичем, имеется ли такой у вас на коммутаторе? – спросил Ёсиф.

– Одну минуточку, – девушка отключилась от Сталена, и в его трубке воцарилась тишина. Через полминуты треск в трубке вывел Ёсифа из задумчивости. – Такой имеется, соединять? – спросила она.

– Соединяй, – сказал Стален.

Застрекотали реле, и после небольшого ожидания на другом конце подняли трубку.

– Слушаю, говорите, – заскрипел Троцкин.

– Здравствуй, Лев Давидович. Говорит Стален, – строго произнес Ёсиф.

– Слушаю тебя, Ёсиф, – ответил Лев.

– А, что, Лев, последняя наша встреча так и не пролила свет на дела наши грешные. Ты испарился, исчез. Что так, товарищ Троцкин?

– Я, Ёсиф Виссарионыч, сразу понял, зачем ты появился у меня, и что, ты прикажешь, мне оставалось. А я тебе отвечу. Испариться. Хотя я уже понял, что от тебя не скрыться, ты – вездесущ. Так, может, мы договорим по телефону? – произнес с присущей ему проницательностью, Лев.

– По телефону, говоришь? А может, сразу к телеграфу перейти, он вообще исключает прямой контакт, – с явным раздражением вставил Стален. – Ты мне вот что скажи, товарищ Троцкин, ты будешь вести кАнструктивный дЫалог? – переходя на акцент, добавил он.

– Не нервничай, Ёсиф, скажи мне цель твоего приезда, и мы обязательно встретимся.

– Моя цеЛ, этА тИ, Лёва, и мИ с тобой обязательно встретЫмся, не в этой жЫзни, так в другой, – злобно ответил Стален. – Я тебя, сцуко, из-под зЭмли достану и верну НадЭжде, – злостно парировал он.

– Стоп, стоп, стоп. Ёсиф. Остынь, я не в подчинении ни у кого, ни у тебя, ни у Нади. И что это за тон переговоров, товарищ Стален? – с заметным волнением протараторил Троцкин.

– А я уже не веду с тобой, Лев, переговоров, я уже и так все для себя решил. Ты тот, кого переговорами не возьмешь, тебя, Лев, за гриву надо и в стойло, тогда ты шелковый станешь, – угрожая подытожил Стален. – Так что, сайгак, готовь сани, в Сибирь поедешь, местный люд своими речами ублажать да москитов твоей кровушкой питать, новое поколение кровососов подкармливать.

– Окстись, товарищ Стален, негоже гегемону и бывшему соратнику Лёвы Троцкина, таки угрожать, – слегка картавя, ответил Троцкин.

– А я тЭбЭ нЭ угрожаю, Лёва, я тЭбЭ прЭдупрЭждаю, готовь сани, – командно вставил Стален и что было силы опустил трубку на рычаг.

– Вот, сцуко, опять решил меня вокруг пальца провести, – выругался он и направился на выход.

Брови Сталена сомкнулись на переносице, глаза потемнели до иссиня-черного цвета, кожа на лице приобрела багрово-глиняный оттенок. «Не живого, так мертвого привезу в столицу», – мысленно пообещал себе Стален. Выйдя на улицу, он с нескрываемым отвращением посмотрел на изваяние, набрал полный рот слюны и смачно плюнул прямо на ледоруб. Еще раз мысленно выругался и абсолютно уверенным шагом направился к Троцкину. Настолько уверенным и быстрым, что даже не заметил, как пролетел два квартала и оказался у дверей Льва. Стален осторожно осмотрелся и надавил на дверь. Она поддалась и открылась, впуская гегемона внутрь. Холл и гостиная были пусты. Вся утварь и вся мебель отсутствовали, стены остались без картин и гобеленов, с пола сквозняком сдувало пыль. Стален замер. Его мозг нервно перебирал варианты отхода Троцкина. Он не понимал, как за столь короткое время Лев сумел ретироваться и утащить весь свой скарб. И, что самое главное, куда? Глаза гегемона стали наливаться кровью, и он нервно зашагал по кругу, меряя ими периметр гостиной. Стены постепенно начали трансформироваться, ноги – все чаще и чаще перебирать аллюр, и Стален воспарил. Воспарил над всем районом. Он почувствовал необычайный прилив сил и легкость внутри. Вся убогость квартала предстала перед его взором. На минуту он завис в воздухе и окинул район взглядом. Его внимание привлекла отдельно стоящая часовня, выделяющаяся светлым пятном на мрачном ковре квартала. Стален камнем устремился вниз. Пролетев за несколько секунд расстояние до часовни, он приземлился у входа расправил рубаху и брюки и вошел внутрь. Часовня представляла собой небольшое помещение ромбовидной формы, убранство ее было выдержано в строгом мексиканском стиле и имело все необходимое для молебна. По всем четырем углам стояли лавочки для трех-четырех человек, посередине – амвон, над которым зависла огромная люстра в тысячу свечей. Блики пляшущего от зажженных свечей света играли на стенах часовни, создавая эффект шабаша. Стален прошел к амвону и услышал за спиной незнакомый голос со стальным звучанием: