Леонид Филатов - Опасный, опасный, очень опасный (сборник)

Да вот беда – уж несколько недель

Я дерзко волочусь за госпожою,

Чье имя вам известно, – де Турвель!

ДЕ ВАЛЬМОН готовится насладиться произведенным эффектом, но на МАРКИЗУ его слова не производят ни малейшего впечатления.

МАРКИЗА

(сухо)

Я мнение свое скажу вам прямо, —

Пусть я в своих оценках не права, —

Но ваша обожаемая дама

Бесцветна, как ноябрьская трава!..

ДЕ ВАЛЬМОН

Коль ваше самолюбье тут задето,

Осмелюсь вам напомнить, что она —

Не чья-то там жена, а – Президента,

Причем весьма красивая жена!..

МАРКИЗА

(ядовито)

Она мила не грудью вам упругой,

А тем, что – президентова жена!..

Вот будь она аптекаря супругой —

Она была б вам на дух не нужна!..

Виконт, я уличаю вас в снобизме,

Вы – жалкий раб сиятельных имен!..

Вернитесь, де Вальмон, к нормальной жизни!.

Останьтесь дворянином, де Вальмон!..

Отвергнуть молодую деву из-за

Какой-то старой тетки!.. Ну и вкус!..

ДЕ ВАЛЬМОН

(твердо)

Напрасно вы стараетесь, Маркиза,

От Президентши я не отрекусь!..

МАРКИЗА

Нет, я сейчас от ярости завою!..

Ведь это же дичайший моветон —

Довольствоваться жухлою травою,

Когда вам дарят розовый бутон!

Деревенский дом госпожи де Турвель. За окнам льет унылый осенний дождь, слышно чавканье колес подъезжающей кареты. Отряхивая с платья капли дождя, входит ГРАФИНЯ ДЕ ВОЛАНЖ .

ГРАФИНЯ

Какая грязь кругом, какая жижа!..

Промокла вся!..

ПРЕЗИДЕНТША

(всплескивая руками)

Графиня де Воланж!..

Откуда вы?..

ГРАФИНЯ

Да прямо из Парижа!

Я загородный делала вояж!..

(Оглядывает комнату.)

И что могло вас, милая, заставить

Обосноваться в этакой глуши?..

ПРЕЗИДЕНТША

Покинуть шумный свет. Париж оставить…

Что может быть полезней для души?

(Мечтательно.)

Бродя по уголкам уединенным,

Я точно погружаюсь в сладкий сон…

Вечерние прогулки с де Вальмоном…

ГРАФИНЯ

(настораживается)

Простите… Вы сказали – «де Вальмон»?

ПРЕЗИДЕНТША

Сей господин внушает мне доверье,

Он тонок, образован и умен…

Да я с тоски зачахла бы в деревне,

Когда б не появился де Вальмон!..

Он стал необходим уму и сердцу,

К нему в друзья набилась я сама!

Судьбе ж угодно было по соседству

Его и мой расположить дома!..

Вы с ним знакомы?

ГРАФИНЯ

(неуверенно)

Н-нет… Но ходят слухи..

О нем судачат в свете все подряд…

Развратник, лжец… и все в таком же духе…

Хорошего о нем не говорят!..

ПРЕЗИДЕНТША

Виконта де Вальмона вы не троньте!..

У-у, этот ваш завистливый бомонд!..

Чем больше все злословят о Виконте —

Тем благородней выглядит Виконт!..

ГРАФИНЯ

Его девиз – играть без всяких правил,

Обман и подлость – все пуская в ход.

Парижский ястреб!.. Настоящий дьявол!..

Достойный клетки нравственный урод!..

ПРЕЗИДЕНТША

С моей же точки зренья – он прекрасен!..

ГРАФИНЯ

(строго)

Но к аргументам нравственности – глух!..

Не для одних он барышень опасен,

Но и для дам, и даже – для старух!..

(Сентиментально.)

Двенадцать лет прошло, а вот поди же!..

Как вспомнишь – так опять душой паришь!

Уж год, как де Вальмона нет в Париже,

А до сих пор грустит о нем Париж!..

ПРЕЗИДЕНТША

(не без лукавства)

Я буду, может быть, бесцеремонна,

Но надобно развеять тайны мглу!..

Как вышло, что, не зная де Вальмона,

Вы носите в груди – его стрелу?..

ГРАФИНЯ

(мрачно)

Ту ночку вспоминаю я со злобой

И прямо раскаляюсь добела!..

Любви, конечно, не было особой,

Но связь… будь проклята она!.. была!

ПРЕЗИДЕНТША

(понимающе улыбается)

«Вальмо-о-он!..» – кривятся женщины от злости,

Но только помани их пальцем он —

Все кинутся к нему, ломая кости,

Шепча, как заклинание: «Вальмо-о-он!..»

(С иронией.)

И этому-то гнусному уроду, —

Должно быть, в назидание другим! —

Вы, не заметив как, сложили оду

И, не поняв за что, пропели гимн!..

ГРАФИНЯ

(в ярости)

Проклятье!.. Это он меня заставил!

Он временно лишил меня ума!..

Я ж говорю: он дьявол, дьявол, дьявол!..

(Успокаиваясь.)

Хотя и обаятельный весьма!

(Рассудительно.)

Вы ловитесь на удочку момента!..

Мне дела нет до чьей-то там жены,

Но вы, мадам, – супруга Президента,

И быть в друзьях разборчивой должны!..

ПРЕЗИДЕНТША

(смеясь)

Не так уж он опасен, Бог свидетель, —