Александр Дьяченко - Плачущий Ангел (сборник)

Часто людей заботит: «А как нам нужно одеться, идя на крещение?» Всегда отвечаю: «Одевайтесь прилично, а уж как? Ну, как сможете…» Никогда не прогоняю женщин в брюках. Помню, разговорился с одной девушкой. А у нее, оказывается, в гардеробе и юбки уже нет ни одной. Ничего, та, кто решит в храме остаться, со временем и юбочку себе сошьет, а заставлять никого не нужно. Христос никогда не действует через насилие.

Почему-то часто считают, что в храме самое главное для женщины – покрывать голову платочком. Посмотришь, летом заходят дачницы, а вместо косынки – носовой платок на темечке. Как будто женская макушка для мужчины – самое соблазнительное место! Встанет перед иконой такая красотка в мини-юбке с платочком на головке, помолится, поклоны положит. А всем сзади нее стоящим мужикам – куда глаза девать? Это только святые ничего не видят, а мы, грешные, все замечаем, и, вместо того чтобы молиться, мужская половина начинает отвлекаться. Покрыться для женщины – значит никак не обращать на себя внимания, а не только на голову носовой платочек положить. Посмотрите, как на иконах изображают Пресвятую Богородицу. Так в ее время одевались благочестивые женщины: просто, и в то же время величественно.

Нередко слышу такие вопросы: «Батюшка, как часто нужно в церковь на службы ходить? Достаточно ли будет прийти раз в месяц, или все-таки следует почаще заглядывать?» Не знаю, что и ответить… Верующего человека всегда тянет в храм, ему без дома Божия – невмоготу. К тому же воскресный день мы в любом случае должны начинать с молитвы в храме. Зачем? Да очень просто: после двух часов, проведенных в церкви, ты уйдешь в мир на целую неделю, и какой ты на самом деле христианин, проявится именно вне храмовых стен. В церкви мы все дружелюбны, радушны, улыбаемся и любим друг друга. А в миру – такие, какие есть. Так вот, чтобы иметь силы быть христианином, нам и нужно надышаться святыней за эти два воскресных часа, иначе где же силенок набраться?

Женщина лет сорока плачет в храме: «С дочкой что-то происходит! Как оформила себе паспорт на другое имя, так все и началось. Дерзкой стала, непослушной, покуривает, домой вовремя не приходит. Батюшка, может, давай ее перекрестим, может, она вновь станет доброй и любящей девочкой?» «Эх, мать, – думаю, – если бы все было так просто, то мы бы непременно так и поступали. Только крестят человека один-единственный раз, а потом всю жизнь учат его быть человеком и начинают эту учебу сразу же по рождению и без отрыва от маминой веры и маминой молитвы.

Объяснил я все это матери и посочувствовал ей:

– Теперь мужества тебе, сил и любви к дочери, чтобы преодолеть то, что сама же в ней и вырастила!

– Батюшка, мне же об этом никто никогда не рассказывал! Если бы я это тогда, сразу же после крещения, знала, то и с дочерью у меня было бы сейчас все по-другому…

Вот я и рассказываю.

Тетя Валя, моя бывшая соседка, всякий раз, как ложилась в больницу, звала меня ее причащать. Сама она в храм не ходила – не могла выстоять службу. Когда-то, уже в зрелом возрасте, пришла в храм и простояла всю службу, не сходя с места. Подошвы ног у нее потом горели, и после этого она не смогла себя заставить прийти еще хотя бы раз. «Разве можно объять необъятное?» – спрашивал я ее тогда. В Церкви нельзя на «забег» длиной в целую жизнь выбегать как на стометровку. Нельзя с ходу, наскоком постичь Бога нашим поврежденным сердцем и судить о Церкви пораженным страстями умом.

В больницу, считала тетя Валя, батюшка уже сам обязан идти. Каждый год тяжелейший бронхит укладывал ее на больничную койку, и всякий раз, только причащаясь Святых Христовых Таин, она возвращалась к жизни. Так было несколько лет подряд, а в итоге подвело сердечко, прямо на Благовещение.

В одно из таких посещений я захватил с собой лишнюю частичку Святых Даров. Спрашиваю медсестру: «Нет ли у вас какого-нибудь безнадежно больного, но только чтобы в разуме был человек?» Думаю: все равно мне потом его отпевать, может, кого и подготовить получится. С этим у нас плохо – не хотят люди уходить из жизни по-христиански. Откладывают исповедь и причастие на такое «потом», что остается только руками разводить. Боятся батюшку пригласить, примета, мол, плохая. Если пригласишь – непременно помрешь. Без него еще, может, и выкарабкаешься, а с попом – уже точно не жилец!

Иногда отказ от причастия мотивируется брезгливостью. Старенькая бабушка, лет за восемьдесят, раковая больная, страдает от водянки, разлагается уже при жизни.