Гасан Сеидбейли II: 13 (сборник)

Своё имя пятидесятитрёхлетний мужчина, который полчаса назад на собранные попрошайничеством деньги в одиночку опустошил бутылку палёной водки, помнил, Антов Павлович Летов. Он был пьян постоянно, потому что постоянно в его ликёроводочной голове всплывал один и тот же вопрос, который заставлял его жутко страдать и единственное спасение от него он находил в алкоголе: «Как я до такого докатился??? Как???» А докатился он очень просто, из-за женщины, из-за жестокого и непредсказуемого чувства любви, но не будем забегать вперёд, начнём сначала. Антон родился в послевоенный период, время, когда Советский Союз, да и вообще весь мир регенерировался в ускоренном темпе. Рабочих мест было хоть отбавляй, в продуктах и деньгах нехватки не было, существование преступности, наркотиков и прочих современных проблем было нереально – все люди были законопослушными гражданами, день и ночь во славу отчизны. Если обобщить всё перечисленное – милый капиталистический рай. Антон пошёл в школу, закончил её на отлично, с тем же успехом оставил за плечами инженерный институт. Начинал он с малого, как и все другие в то время, и за короткий срок, благодаря своим успехам, добился звания научного сотрудника. Ему предоставили жильё, неплохую зарплату и хорошие рабочие условия. Первую стадию обустройства своей жизни Антон прошёл успешно, но оставалась вторая, немаловажная стадия – создание семьи. Он достиг тридцатилетнего возраста, и понял, что его в уютной двухкомнатной квартирке, не хватало женской руки. Поэтому он из режима пассивного поиска перешёл на крайне активный. Он быстро нашёл нужную и идеально подходящую кандидатуру, а кандидатура нашла нужного и идеально подходящего временного дурочка, с которого через бракоразводный процесс хотела отсудить себе хоть какую-нибудь долю. А дальше всё как в стандартных мелодрамах: она бросает его, он отдаёт ей всё, лишь бы она осталась, она забирает всё и уходит из его жизни, он теряет уверенность в себе, считает себя самым большим лузером во всём СССР. Вместе с этим успехи по работе начинают падать, его посылают в командировку на Кавказ, и там бывший, и почти достигший величия, учёный остаётся и спивается. Обычно на слове «спивается» полбутылки бывает уже Антона в желудке. После чего начинается стандартный маршрут, так сказать пьяное путешествие с осмотром местных достопримечательностей типа «удар волосатым кулаком», «обиженный вышибала», «у неё оказывается есть баллончик» и конечная остановка – «вытрезвитель». Как он попал в автобус, он уже не помнил, точнее, он никак не мог себе представить как его впустили, это было за гранью разумного. Осмотрев салон, он мило улыбнулся обоим водителям у которых были поразительно схожи все движения. Далее он заметил милую одиноко сидящую женщину, в которой смутно, но прорисовывался, образ когда-то пославшей его, жены. Только Антон захотел принять меры, по уничтожению потенциального противника, как операционная система «мозг» отключилась, сославшись на слишком большое количество палёной водки. Летов с отключенными мозгами прислонился и заснул.

Алескерова Наргиз никоим образом не являлась женой мило храпевшего алкоголика, в какой-то мере она являлась её противоположностью. Она была из довольно таки приличной и обеспеченной семьи. Сама по себе в детстве Наргиз являлась чем-то вроде идеала. Относилась к категории отличница-зубрилка, староста класса, правая рука педагогов (по мнению многих в классе – стукачка). Наверняка из выше написанного, Наргиз, в представлении некоторых читателей выглядела толстой, лупоглазой и до ужаса некрасивой, но как ни странно внешне она была хорошо собой. Но в отличие от некоторых своих одноклассниц недооценивала это, в связи с чем не являлась королевой класса. По окончании института перед ней открывались хорошие перспективы, однако с появлением явной кандидатуры будущего мужа, эти перспективы закрылись. У мужа их не было вообще, но он так не считал. Поэтому после благополучной свадьбы, за счёт родителей невесты разумеется, он голосом, переполненным властью и уверенностью в себе, сообщил, мол, ты сиди дома, занимайся по хозяйству, а приносить деньги в дом – это моя обязанность. Наргиз выполняла свои обязанности как надо, смотрела за двумя детьми, и поддерживала в доме чистоту и порядок, в детстве у неё был хороший пример перед глазами – мама, однако у её муженька такого примера не было, деньги в дом приходили редко, а когда приходили то 50% из них плескались у мужа в желудке в виде жуткой смеси алкогольных напитков. Жизнь у неё стала не ахти. Несмотря на всяческие отговорки мужа, положенные на его обещания, найти приемлемую работу, Наргиз устроилась на фирму секретаршей, но поддерживать семью на её скромный доход было сложно. Несмотря на все неудобства, которые ей причинял муж, она не хотела с ним разводиться по двум причинам: 1. из-за детей, по её мнению если она разведётся, то её дети вырастут неудачниками, с постоянными семейными проблемами. 2. как ни странно, но она все ещё любила своего бесполезного мужа, ведущего только потребительский образ жизни. Сейчас она ехала и горевала о содеянном. Ехала не зная куда, не зная зачем. Она выбежала из дома и села в первую попавшуюся маршрутку. То, что Наргиз натворила, в её понимании было свойственно людям, имевшим уголовное дело, с приговором «пожизненное заключение в тюрьме для душевно больных». День назад было обычное начало семейного праздника, двадцатой годовщины свадьбы. Наргиз хлопотала у плиты, она, дав мужу значительную сумму из семейного бюджета, отправила его за покупками. Он должен был вернуться через час. Но прошёл этот, другой, третий, а его всё не было. Страшные мысли крутились в голове у Наргиз: а вдруг он попал под машину? А вдруг его ограбили? А вдруг сердце прихватило. Ближе к вечеру все родственники со стороны жены и мужа были оповещены о случившемся, уже начались робкие звонки в милицию, больницу, морг, но безрезультатно, праздник уже был испорчен, фарфоровая свадьба не удалась. В четыре часа ночи праздник превратился в траур. Трауром случившееся могла считать только Наргиз, вы не думайте, что её мужа привезли в катафалке или нашли изнасилованным каким-нибудь маньяком, всё было гораздо проще. Он припёрся в дупель пьяный с какой-то девицей. Обратив внимание на то, что челюсть Наргиз прилипла к полу, он решил, что она не поймёт, если он обрадует её новостью что девушка, с которой он стоит в обнимку, будет жить у них. Поэтому, попрощавшись с девушкой, он, в прямом смысле этого слова, вкатился в квартиру, поздравил жену с годовщиной, сообщил, что все магазины были закрыты, и, докатившись до кровати, заснул. Но как только он отключился, в голове Наргиз заработал мозг с новыми взглядами на жизнь, особенно на мужа. Следующие пятнадцать минут её мозг отвергал идею о том, что убийство человека – грех, наоборот, для неё это стало целью, убить существо похрапывающее уже не в их спальне, а в её спальне. Всё это время он причинял её страданья, а она терпела и терпела, вновь и вновь, но теперь всё накопившееся за двадцать лет вырвалось наружу, заставило взять кухонный нож и пойти в спальню. Он лежал на спине животом к верху, животом который двадцать лет пил и кормил себя за её счёт, пора отдавать долги. Наргиз подошла к нему, она была одержима, в руках блестел нож и спустя мгновенье он до рукояти ушёл в пузо мужа. Снова и снова, как мясник без настроения, она кромсала его плоть, кухонный нож, которым она сегодня готовила обед для праздничного стола, в честь их годовщины свадьбы, теперь резал на кусочки пространство, куда этот обед должен был попасть. Она остановилась только тогда, когда поняла, что её руки, её окровавленные и пропитанные запахом плоти руки, держат её плачущие дети…