Виктор Дьяков - Дела житейские (сборник)

– Не знаю я ничего, и знать не хочу!.. А то, что она уродиной уродилась я не виновата. И вообще, что-то не верится, чтобы от нашего отца такая могла… Может к её матери ещё кто ходил…

На следующий день собравшиеся на похороны, те, что были в курсе подсмеивались и перемигивались, а кто не был удивлённо таращили глаза – покойного провожали в последний путь четверо детей. Василий держался с новоявленными родственниками подчёркнуто дружелюбно. Он несколько раз ласково заговаривал с Клавой. Та на радостях величала его Василием Николаевичем. Со Степаном они обменялись крепким рукопожатием. Дуня держалась отчуждённо и на робкие попытки сближения со стороны Клавы, именовавшей и её, будучи на десяток лет старше, Евдокией Николаевной, отвечала брезгливым поджиманием губ и холодным молчанием.

После поминок, когда гости разошлись, стали решать, что делать с избой и матерью…

– А что решать вдруг подал голос Степан, до того в основном молчавший и казалось к делу отношения не имевший – не его мать-то. Аграфёне Петровне лучше здесь остаться… Вась, Дунь… вы уж извините, мы тут покумекали… изба ваша ещё крепкая, не то что у Клавы в Новосёлке, её уж и ремонтировать не стоит, а ваша ещё ого сколь простоит. Так не лучше, если Клава сюда переедет да и будет и за домом и за огородом присматривать, Аграфёне Петровне помогать? Ну, а я со своей стороны тоже помогу чем могу, слава богу не в Москве, рядом живу.

Мельников удивлённо взглянул на мать, и та, опустив глаза, косвенно подтвердила его догадку о "сговоре".

– Мам, ты действительно собираешься здесь остаться? – Мельников всё же не до конца верил в то, что мать предпочтёт чужих людей родным детям.

– Ты уж не серчай Васенька… чего уж… Ну, на что я вам в Москве-то, обуза да и только. У вас и у самих дети и внук уж есть, а квартеры маленькие, и я вас стесню, и вы меня пинать будете.

Мельников поглядел на спокойного, деловитого Степана, на робкую Клаву…

– Клава, а ты-то как?

– Вы уж позвольте Василий Николаич… с мамой вашей пожить… и вы Евдокия Николавна… я уж отблагодарю… вот отца, родных хоть под конец бог послал… хоть какой семьёй пожить…

То, что мать не поедет в Москву, на этот раз сразу дошло до сознания, сохранявшей до последнего момента надменность, Дуни. От такой перспективы она буквально на глазах "оттаивала", а Мельникову вдруг стало нестерпимо стыдно:

– Уж и не знаю как… как-то неудобно.

– Васенька, не тяни меня к себе. Я здеся всю жизнь прожила, и лечь рядом с отцом хочу…

Оставшись с Клавой и Степаном наедине, Мельников достал деньги:

– Здесь двенадцать тысяч, отцу на памятник и избу всё-таки подремонтировать надо… в общем, это от нас с Дуней.

– Ты что Вась, зачем много-то так, да на эти деньги у нас тут новую избу можно поставить! – удивлённо смотрел на пачку купюр Степан.

– Возьмите… вы здесь… мы там… Возьмите, пожалуйста… брат, сестра, – с мольбой просил Мельников.

рассказ

Труба, по которой подавалась горячая вода в двенадцатиэтажный жилой дом, прохудилась, скорее всего, ещё зимой. Но, видимо, трещина сначала была микроскопической, увеличивалась медленно, и давление в системе до поры поддерживалось с помощью подкачки. Но вот, в один из июльских дней «сил» у подкачивающего насоса уже не хватило…

Дежурную аварийную бригаду вызвали вечером. Пока определяли примерное место прорыва, да рыли траншею, Геннадий стоял в стороне, курил. Это не его дело, долбить асфальт, копать землю, ему предстояла самая тонкая и важная часть общей работы – заварить образовавшуюся в водопроводной трубе дыру, ибо был он в аварийной бригаде газоэлектросварщиком. Докапывались до места прорыва довольно долго. Стало уже смеркаться, когда один из землекопов выскочил из траншеи ругаясь и тряся облитыми горячей водой штанами спецовки:

– Суки… пидары… вентиль не перекрыли! – орал землекоп.

Впрочем, обвинял он работников местной котельной напрасно. Они завернули как положено вентиль подачи горячей воды, но тот, будучи таким же старым, изношенным, как и прочие элементы водоснабжения, что называется, "не держал".

Геннадий понимал, что "варить" ему предстоит при свете фар их передвижной "техпомощи". Это, конечно ерунда, при его квалификации он и при свете карманного фонаря шов сделает, но ведь работать предстояло на мокрой трубе и по щиколотки в горячей воде…

– Что делать будем, Семёныч?… Если подачу не перекрыть, я не смогу заварить, да и опасно, – обратился он к бригадиру, отбрасывая недокуренную сигарету.