Екатерина Вильмонт - Интеллигент и две Риты

– Захар Алексеевич, может, вы объясните? – холодно-официальным тоном осведомилась Рита.

– Извольте! Этот тип обидел даму, я счел необходимым проучить его, правда, дама мой порыв не оценила и брызнула в лицо какой-то дрянью, и вот я здесь. Более подробно я ничего объяснять не стану. Пострадавший вправе подать заявление. Я все сказал.

– Господин Белолицый, вы намерены подавать заявление?

– Нет-нет, ни в коем случае. Тем более, что против госпожи Ольшанской у меня шансов нет, – добавил он довольно ядовито.

– Хорошо, что ты это понимаешь! – прошипела Рита Ольшанская.

– Значит, кончим дело миром? – с облегчением подвел итог капитан Вермишев.

– Да-да, безусловно, – поспешил сказать Белолицый.

– Захар Алексеевич, простите, ради бога, простите меня, – взмолилась Рита Метелёва.

– Да я-то прощу, в конце концов, ситуация типичная – вступишься за женщину, а она тебя же и обвинит во всех смертных грехах. Впредь буду умнее. Всех благ, девушка!

Он властно взял под руку Риту Ольшанскую и повел прочь от рыдающей Риты Метелёвой и журналиста Арсения Белолицего.

– Что это было, Захар?

– Хрень. Интеллигентская хрень.

– Может, все-таки объяснишь? Кто эта рыдающая особа?

– Ее тоже зовут Рита. Она сестра Ильи.

– А подробнее?

– О, это долго, скучно и глупо.

– Захар, учти, я сейчас спрашиваю не как твоя женщина, а как твой адвокат.

– Приехали!

– Профессор Тверитинов, извольте объяснить.

– Что я должен объяснять?

– За что ты врезал Арсению?

– За дело.

– И все-таки!

– Отстань, у меня глаза болят.

– Надо немедленно к врачу.

– Еще чего! Промою чаем, и все пройдет. Проверено.

– Ты хочешь сказать, что тебе не первый раз брызнули в глаза?

– Было дело. А если тебе так уж интересно, спроси деда. Он в курсе.

– Спрошу, не сомневайся.

– Я и не сомневаюсь. Но за столь быстрое появление – спасибо. А то пришлось бы посидеть в обезьяннике, удовольствие ниже среднего.

– А тебе и в обезьяннике сидеть приходилось?

– А как же!

– Да, я в тебе не ошиблась! – с восторгом проговорила Рита и прижалась к нему. – Ты настоящий мужик, профессор, я вас не только люблю, но еще и очень-очень уважаю!

– За то, что я сидел в обезьяннике?

– За то, что ты мужик, теперь таких мало.

Через три месяца, после долгих проволочек Степана Гурьева выпустили из тюрьмы, сняв с него все обвинения. А Валентин Васильевич Рубайло, наоборот, сел в тюрьму с таким букетом обвинений, что ему светил пожизненный срок. На Гурьева он возвел напраслину за то, что тот многое знал о его махинациях с медикаментами в военном госпитале в Чечне, где оба служили. Самое забавное, что он умолял адвоката Маргариту Ольшанскую взяться за его дело. Но она категорически отказалась.

Свадьба Риты и Захара состоялась, как и было задумано. Они отметили ее впятером, по-семейному. Но свадебного путешествия не было. Захару предстояло завершить очень важную серию опытов, а Рита плохо себя чувствовала – у нее был сильнейший токсикоз.

Москва! Самотека! Золотая осень. С ума сойти! Сколько лет он тут не был? Двадцать? Двадцать пять? Как все изменилось, и бульвар тоже стал каким-то другим. Совсем мало собак. А какое тут раньше было дружное сообщество собак и собачников. Он тоже выгуливал тут своего пса, дворнягу-найденыша по кличке Май. Ах, какой чудесный был пес – красивый, веселый, добрый. Только детей не любил, видно, натерпелся от них в пору своего бездомья. И ничего от тех лет в жизни не осталось – ни пса, ни Самотеки, ни Москвы… Теперь он тут заезжий иностранец. Немолодой заезжий иностранец, впрочем, до сего дня не ведавший ностальгии. А сегодня накрыло! Эта золотая листва на деревьях и под ногами, этот запах московской осени, совсем особенный… А собак что-то вообще не видно. Или их теперь запрещают тут выгуливать? Хотя нет, вон идет девушка с ирландским терьером на поводке. Господи, а ведь у Лизы тоже был ирландский терьер… И она всем объясняла, что «Майкл, брат Джерри» у Джека Лондона был именно этой породы. Лиза… Интересно, что с ней сталось? И жива ли она вообще? Ее дома на Троицкой улице уже нет, снесли. Да и вообще за эти годы людей так разметало по миру. Ах, какая она была, яркая, рыжая как медный таз, гордая, независимая и удивительно нежная…

Девушка с ирландским терьером на поводке остановилась, достала из кармана ветровки сигареты. Черт возьми, сколько теперь в Москве красивых девушек. Просто на каждом шагу, одна другой лучше! Вот и эта… Хороша! Длинноногая, пышные каштановые волосы, загорелая, видно, недавно с теплого моря…