Майя Новик: Ларек

Я мысленно пожала плечами и снова закрыла глаза, я верила, что мое тело меня не подведет. Примерно через двадцать минут психолог бодрыми шагами зашел в комнату и сделал музыку потише. Это было сигналом к тому, что необходимо выйти из состояния транса. К этому времени мне уже надоело и лежать, и дышать, и что у меня все сводит. Я открыла глаза и села. Рядом со мной приходили в себя другие. Психолог вещал про снятие блоков, про уровни. Мне казалось это бредом.

Как объяснил нам Павел Николаевич, большинство из нас, проходили начальный уровень. Позже мы должны были выйти на некий «трансцендентальный» уровень, на уровень подсознания. Именно на этом уроне можно было увидеть свои предыдущие жизни, вспомнить то, что было раньше с твоей душой и все такое прочее. Впрочем, как только Павел Николаевич начинал об этом говорить, внятность речи исчезала.

Три последующих занятия не дали мне решительным образом ничего. Во всяком случае, так мне казалось. Я послушно дышала, лежа на коврике. Все.

В ларьке между тем наступили перемены. Николай уволился, а на его место, не долго думая, Сергей назначил Женю, который к этому времени провинился в старом ларьке: его застукали пьяным на смене и в наказание его перевели ко мне. Выручка у нас была намного меньше, а значит, меньше была и зарплата.

Я выдержала с ним пять смен. Может, он специально задался целью выжить меня из ларька, может, это происходило случайно, но в одну из ночей я поняла: все, больше не могу! Хватит! Или, как говорит Ломакин: «Баста карапузики, кончилися танцы»! Я больше не хочу трястись по ночам от холода и от страха, я больше не могу бегать по микрорайону в поисках укромного места, когда приспичит, мне надоело выкладывать свои деньги за чужие недостачи, мне надоело стараться найти общий язык с кретинами, мне надоело, надоело, надоело!

….Последней каплей в чаше моего бесконечного терпения было то, что однажды ночью снова вырубился свет. Нет, Плешивый тут был не при чем, просто перегорел громадный предохранитель. Запасного не было. К этому времени ключ от ларька уже потерялся, закрыть его было невозможно, а в завершение этого, Женя спал на лежанке смертельно пьяный и разбудить его было непосильной задачей. Когда он был пьян, даже если спал, находиться рядом было тяжело. Во сне его словно мучили бесы он то и дело вскрикивал, мычал, махал, словно полоумный, руками, сучил ногами, закаченные под короткими веками глаза были похожи на бельма.

– Ой, бля… Че ж так холодно? – спросил Женя утром, постукивая зубами.

– Угадай с трех раз, – ответила я, задумчиво глядя на него.

В кассе не хватало пятьдесят тысяч. Пил он вчера вечером, когда меня в ларьке не было – я пошла перекусить. Когда я вернулась, в ларьке сидело человек шесть. Кто и когда взял деньги, теперь не узнаешь. А, может, никто и не брал. Может, они просто пили на эти деньги. Плевать. Сдавать выручку я поехала сама.

В офисе я тихо попросила у Вероники два листка бумаги. На одном аккуратно написала заявление об уходе. На второй – «телегу» на Женю, в которой просила высчитать недостачу с него.

Андрей, которому я отнесла заявление и объяснительную, посмотрел на меня с иронией.

– С чего это ты взяла, что Женя был пьян? Я его уже видел сегодня – он на своей машине ездит. Неужели он пьяный сел бы за руль?

Нет, я же говорю, у мужчин железная логика! Спорить невозможно!

– Он права уже месяц, как пропил! – ответила я. – Так что разницы ему, как ездить, нет!

Меня, как это ни странно, послушали, и высчитывать с меня недостачу не стали.

….Сообщение об увольнении родители встретили гробовым молчанием. Я вдруг обнаружила, что делать мне теперь совершенно нечего. Почти три года я работала в темпе: две ночи через две в «Актее» и сутки через двое у Саши, ни отпусков, ни турбаз, ни праздников…

Когда сутки работаешь, потом сутки спишь, у тебя остается всего один день для себя, что не так уж и много. Но когда ты обнаруживаешь, что тебе вообще никуда не надо… Я вспомнила о курсах дыхания и решила сходить на них еще раз. Так, на всякий случай…

На этот раз в коридоре физкультурного диспансера было пустынно и тихо. Я робко постучала в дверь. Психолог был у себя. Он посмотрел на меня и вздохнул.

– Вы хотели позаниматься?

– Да…

– Вообще-то сегодня я хотел уйти пораньше, но если вам нужно, то я, конечно, задержусь.

Я подумала, нужно ли мне, и решила, что да. Наконец-то рядом со мной никого не было! Можно перестать думать о том, как ты выглядишь со стороны, перестать контролировать себя и отдаться во власть музыке и обжигающему легкие и гортань кислороду. И сколько угодно не дышать и уплывать в сладкую истому чуть тошнотворной нирваны.