Олег Радзинский - Иванова свобода (сборник)

– Саша, – сказала наконец Лиза, – а почему вы говорите мне все это бесплатно?

Она надеялась, что он пригласит ее встретиться, чтобы получить деньги. Ей хотелось его увидеть.

– Почему же бесплатно? – удивился Саша. – Мне за вас давно заплатили.

Лифт в подъезде не вызывался: кто-то не закрыл дверь на одном из верхних этажей, и Лизе пришлось идти по лестнице. Она хотела пожаловаться консьержу, но, заглянув в маленькую комнатку через мутное стеклянное окошко в двери, решила его не будить. Все консьержи в их доме были старые – отставные офицеры, и дом тоже был старый, отставной, когда-то выстроенный для большого партийного начальства, быстро и послушно вымершего вскоре после перестройки. Казалось, дом вышел на пенсию и теперь нехотя прирабатывает, притворяясь настоящим домом, а на самом деле просто стоит для вида, занимая место на Кутузовском проспекте.

Лиза поднялась по пустой чистой гулкой лестнице на седьмой этаж и – перед тем как повернуть ключ – прислушалась к тишине за дверью. Ей хотелось, чтобы ее кто-нибудь ждал.

Она повесила плащ, положила сумку на стул в прихожей и села рядом, опираясь на сумку спиной.

Лиза сняла левый сапог и застыла, думая о Сашиных словах: как, что могла она изменить в законах природы?

Единственный закон природы, который Лиза помнила, было нечто обрывочное о гравитации. “Гравитация – это земное притяжение, – думала Лиза. – Мы не можем оторваться от земли”. Она не помнила почему и тем более не знала, как это опровергнуть. “И при чем здесь вода? – вздохнула Лиза. – Притягивает-то земля. Ничего не понимаю. В школе нужно было лучше учиться”. Она попробовала испытать стыд за свое невежество, но у нее не получилось: Лиза легко прощала себе что угодно.

Тонкий протяжный свист вывел ее из внезапного оцепенения, и Лиза мотнула головой, попытавшись от него избавиться, словно тогда узкий, режущий слух звук исчезнет, испугается и пропадет навсегда. Звук не исчез, и Лиза поняла, что это свистит чайник на кухне. “Кто же его поставил, если меня не было дома?” – подумала Лиза, но не успела удивиться. Она побежала на кухню в одном сапоге, переваливаясь на необутую и оттого более короткую ногу. “Каблук сломаю, – решила Лиза. – Ну и пусть”.

Лиза выключила кипящий белым мокрым паром чайник и заметила, что ушла утром, не вымыв за собой кружку с остатками мятного чая. Кружка по-прежнему стояла в раковине, и Лиза уже собиралась пустить воду из крана, когда увидела, что на не кружки – до половины в зеленоватой мятной жидкости – лежит нерастаявший кусочек льда, который она бросила туда утром. Этого никак не могло быть: лед должен был давно растаять. Лиза взяла подсвеченный голубым изнутри кубик и удивилась еще больше: он не был холодным. Лед был комнатной температуры и не таял.

“Как же так? – думала Лиза. – Холодное тает в горячем. Холодное обязано таять в горячем. Это все знают”. Лиза знала точно, что холодное должно таять в горячем, но не могла вспомнить почему. “Действительно, почему? – старалась вспомнить Лиза. – Может, и не должно. Может, все просто согласились с этим, и оттого оно и тает. А на самом деле, возможно, холодное и не должно таять в горячем”.

Она крутила в руках нехолодный кубик льда; он был гладкий, словно из пластика, и не лип к коже, как обычный лед. Лиза думала о Сашином совете изменить что-нибудь в законах природы. Что-нибудь с водой. “Лед – замерзшая вода, – решила Лиза. – Холодное тает в горячем – это закон природы. А у меня не тает. Отчего?” Лиза аккуратно положила лед обратно в кружку и добавила туда кипяток из чайника. Она закрыла глаза и, сосчитав до ста, снова открыла: лед лежал на дне кружки и не таял.

Лиза достала из холодильника поднос с решеткой, полной кубиков льда, и бросила один из них в кружку. Новый кубик начал съеживаться на глазах, уменьшаясь, превращаясь в горячую воду. Скоро он растворился и стал ничем, перестав существовать как лед. Старый кубик по-прежнему лежал на дне и был хорошо виден.

Лиза повторила процедуру три раза, но результат был тот же: каждый новый кубик льда послушно таял в горячей воде, подчиняясь закону природы, но старый, утренний, кубик упрямо оставался твердым телом.

“Почему?” – думала Лиза. Она старалась вспомнить, что делала с этим кубиком по-другому, и не могла. Зато она вспомнила, что телевизор сразу – сам собой – переключился на репортаж о космонавтах после того, как она бросила этот удивительный кубик в мятный чай. “Что же такого особенного я сделала? – пыталась вспомнить Лиза, рассеянно крутя очередной холодный, прилипающий к подушечкам пальцев кубик льда. – Что?” Она вздохнула и, закрутив кубик словно юлу, бросила его в кружку с уже остывающим кипятком.