Array Литагент «Ридеро» - И снег приносит чудеса

Основательница римского кошкиного дома на пьяцца Арджентина сеньора Сильвия Вивиани с официальным визитом посетила квартиру номер десять. Эта гостья приехала шумно и с большой помпой. Лимузин, который остановился у подъезда был расписан в черно-белую полоску, а из громкоговорителя, специально по этому случаю установленному на крыше автомобиля, неслась песенка Тамары Миансаровой «Жил да был черный кот за углом…». Как раз в то время, когда сеньора со свитой из репортеров и переводчиков поднималась по лестнице, ей встретился Иван Силыч с мусорным ведром.

Староста подъезда живо поинтересовался, в какую квартиру идет такая шумная процессия, на что получил в ответ богатый на эмоции итальянский монолог, несколько вспышек фотокамер и очаровательную улыбку сеньоры Вивиани.

– Спасибо, и вам того же, – сказал Иван Силыч и пожалел в этот момент, что не может сказать это на языке Феллини и Мастрояни. Из итальянских реалий он знал несколько вещей. Пицца – это круглая ватрушка с остатками вчерашнего ужина, колбасой, сыром и помидорами. Кьянти – прекрасное вино, которое почему-то нельзя закусывать малосольными огурцами, хотя это и добавляет пикантности в любой компании. Паста – это обыкновенные макароны, которые при таком именовании приобретают необыкновенный вкус пшеничных полей Тосканы. Еще он знал, что в итальянской Сицилии полным-полно мафиози, что Сильвио Берлусконе – друг нашего президента и любитель молодых девушек, что Венеция вот-вот уйдет под воду и поэтому нужно в ближайшие десять лет обязательно побывать на мрачном венецианском карнавале и, конечно, Ивану Силычу иногда являлась во сне главная красотка всех времен и народов Софи Лорен.

Долго размышлять ему не пришлось. В десятой квартире раздалась мощная партия котов-императоров. Это означало, что в Риме часы пробили час пополудни, а в Петропавловске-Камчатском – полночь.

– А я бы на вашем месте поздоровался! – сердито бросил Иван Силыч двум молодым парням, рассматривающим список жильцов на двери подъезда.

– Син тяо! Син тяо!

– Всё понятно. Син тяо, ёлки зелёные. Носит вас здесь! В тринадцатую, братцы, в тринадцатую! Четвертый этаж.

Для верности Иван Силыч показал четыре пальца и слегка подтолкнул вьетнамцев в спину. Парочка студентов скрылись в темноте подъезда.

– Дьеа чии лаа зи? – услышал он за спиной. Еще два улыбающихся вьетнамца светились, как масленичные блины. Но до Масленицы было еще едва ли не полгода.

– Это те же или другие? – удивился Иван Силыч. – Моя твоя не понимай, но точно знаю, что вам в тринадцатую! Четвертый этаж! Велком, май фрэндз! Четвертый э-таж! – снова четыре пальца. И снова вьетнамцы растворились в темноте.

– Тяо куи ом! – в эту же секунду за его спиной раздался радостный тонкий голос невесомого создания в нелепой шапке и длинном шарфе. Иван Силыч обернулся и зарычал: Три-над-ца-та-я! Чет-вер-тый этаж!

Создание пропищало: «Кам он» – и скрылось в темноте.

Иван Силыч с утра был не в духе. День пасмурный, небо серое. Захотелось выпить чего-то горячительного. Пару стаканов. Никогда раньше Иван Силыч себе такого не позволял. А тут словно планка упала с барьера, который давно нужно было взять. Два стакана коньяку – это много или мало? Как в студенческие годы. Без всяких церемоний и политесов, типа «хороший коньяк» или «за что пьем». Просто так, для того, чтобы согреть душу поздней осенью. И все равно – промозгло и сыро, а тут еще эти представители маленького, но гордого народа. Что-то зачастили они в последнее время к нашему профессору, как бы не было беды! А вдруг международный шпионаж?! А вдруг – подготовка диверсии против страны? Надо с ним серьезно поговорить, вечно он темнит. Пора уже вывести вьетнамского профессора на чистую воду. Иван Силыч был настроен решительно.

В маленькой квартирке на четвертом этаже свет не зажигали. При свете четырех керосиновых ламп за длинным столом несколько людей читали книгу, водили пальцем по строчкам и по очереди вслух повторяли слова заклинания «ма-ма-мы-ла-ра-му-ра-ма-су-ха…». Книгу передавали друг другу по кругу. Демьян Петрович сидел во главе стола, иногда довольно кивал головой, повторяя «тот-тот», а иногда с сомнением произносил «там-там».

На словах «у-му-ры-шу-ра» раздался грохот, дверь широко распахнулась и в квартиру ввалился Иван Силыч, из-за его спины показались два казака в папахах и с красными повязками на рукавах. Студенты вскочили, Демьян Петрович встал и включил верхний свет.