Array Литагент «Ридеро»: И снег приносит чудеса

Учитывая беспокойство институтской общественности дело быстро замяли. Но клеймо на Иване Королькове осталось. В подробностях освобождения никто разбираться не стал. «Время такое, – подумали доброхоты. – Дали денег кому надо, отмазали парня. Чемпион – разве ж его не отмажут?» Но с тех пор на боксерском ринге Иван не показывался. Да и вообще постепенно ушел в тень. Кому будешь доказывать, что ты не верблюд? Судимость, изнасилование, аборт – было? Было! Что с того, что судимость сняли? Сейчас за деньги всё снимают. Несколько лет должно было пройти, чтобы жизнь Ивана наладилась, вошла в привычное русло, хоть и искривлённое слегка бурной жизненной рекой.

Это и был его секрет. Были и другие – жизнь секретов не жалела. Но разве расскажешь об этом шестилетней Марусе.

– Так что, секретик расскажете, дядя Ваня? – Маруся потянула за рукав. – Я же вам рассказала? Так нечестно.

– Расскажу, – сказал Иван Силыч, и приставил указательный палец к губам. – Только тс-с-с! Никому! Договорились?

– Честное слово! – прошептала Маруся.

– У нас в подъезде живут волшебники! – сказал Иван Силыч и очень серьёзно кивнул головой.

Первым с сольным номером выступал Октавиан Август. Начинал он выразительно, с утробным урчанием. Его важный бас предвосхищал хоровую партию и давал возможность соседям приготовиться к регулярной десятиминутной оратории. На часы можно было не смотреть. Все знали, что через десять минут в Москве будет три часа дня, в Париже час пополудни, в Нью-Йорке семь утра, а в Петропавловске-Камчатском – полночь. Кошки из десятой квартиры начинали свой обычный кошачий концерт.

Может показаться ужасным обстоятельством, что каждый час соседи вынуждены были слушать такие концерты. Но, во-первых, кошки из десятой квартиры были воспитанными существами и подавали голос только в промежутке между девятью утра и девятью вечера. Каждые три часа, перед приемом своей кошачьей пищи. Во-вторых, за много лет это стало настолько привычным обстоятельством, что соседи его попросту не замечали. Живут же люди рядом с аэропортами и железными дорогами, отключая свой внутренний слух именно на частоте взлетающих самолетов и грохочущих поездов. И к кошачьим руладам все постепенно привыкли. Тем более, что при правильном подходе им вполне можно было придать некоторую полезность. В девять утра соседи синхронно завтракали. Коты из десятой квартиры как бы напоминали, что для каши, кофе и бутерброда с маслом самое время. В двенадцать они сигнализировали о том, что солнце близко к точке зенита и даже если светило было скрыто за серыми тяжелыми тучами, всем было ясно, что в стране полдень. Что означает сигнал в пятнадцать часов, каждый решал за себя сам. Художник Баловнёв в это время замешивал краски для новой картины, Лариса Филипповна Королькова включала телевизор для просмотра дневного телевизионного сериала, Серафима Московцева примеряла новое платье, а профессор Демьян Петрович из тринадцатой квартиры переворачивал страницу в «Дивных повествованиях земли Линьнам». Кошачий зов в восемнадцать часов звал пенсионеров к вечерней прогулке с внуками перед ужином, а в девять вечера телезрители собирались для просмотра последних новостей в вечной программе российского телевидения «Время».

Хозяевами котов из десятой квартиры были благополучные супруги: бухгалтер Шмакова и технолог Шмаков. Нина Степановна Шмакова была женщиной видной, строгой и независимой. Свою независимость она начала отстаивать лет в семнадцать, когда никто и не собирался ограничивать её ни в чем. Но обладая уже тогда яркой комплекцией и зная всё о суровой правде жизни, Нина Степановна раз и навсегда решила, что никто и никогда не заставит плясать её под свою дудку. Среди всех своих подруг она вышла замуж последней, отвергнув не меньше десятка претендентов на руку и сердце. Одним из самых запомнившихся романов была история с милиционером Тяпочкиным. Высокий блондин, голубые глаза, узкий лоб и вечная улыбка до ушей – всё было прекрасно в милиционере. Но представить, что Нина Степановна до конца жизни будет носить фамилию Тяпочкина, она не могла. Приняв простую смену фамилии при замужестве за попытку домашнего насилия, с Тяпочкиным Нина Степановна рассталась без сожаления.

Была еще история с директором городского водоканала Поджигайло. Яков Францевич – одно это имя звучало, как ноктюрн. Сколько раз повторяла его Нина Степановна весенними ночами! Яков Францевич дарил такую сирень, которой завидовала вся бухгалтерия! Девочки из маркетинга искали лишний повод зайти в кабинет главбуха, чтобы посмотреть на цветы необычайной красоты. У Якова Францевича была одна слабость – он не любил кошек. «Как же так! – с сожалением вздыхала Нина Степановна. – Как можно не любить эти прекрасные создания, это высокое «мяу» и низкое «мур»! Решение было принято, как только дело дошло до предложения о замужестве. «Яков, если мы не сможем называть друг друга «котик» и «киска», наша семейная жизнь обречена!».