Александр Давыдов - Бумажный герой. Философичные повести А. К.

Произведение Александра Давыдова – редкий образец современной философской притчи. Если раньше притча скорее демонстрировала сформировавшуюся сумму взглядов, то сейчас она – отражение их поиска, перемены. Начинается с того, что «гораздо ближе и понятней птолемеевская модель… а вовсе не пропасть, набитая звездами», с представления о гениальном как примитивном и достоверном, с утерянного рая детства – но оказывается, что из всего этого получается «бездушный кумир, глядевший пустоглазо, угрюмо, жестоко и требовательно, – униженье для всех нас и пустая растрава душе». Так что же творчество? Саморастрата, ведущая лишь к усталости? Отчасти да, но не только, и творение всегда бесконечно. Текст постоянно разрушает то, что построил, и заканчивается началом: «Раздел 1 (он же последний)». И в своих заметках о метафизисе Давыдов вроде бы отрицает постмодернистскую игру, но играет сам, смешивая воззрения и времена. Но, видимо, именно тут и есть метафизика – в постоянной перемене, в рассмотрении вопроса с возможно большего количества сторон, а не в попытке выдать очередной рецепт на все случаи жизни.

«Какое искусство может выразить в полноте воздух, ширь, полет, сюжет речной излучины… а главное – этот восторг души, мимолетный, однако истинный до самого конца? …И мне почудилось, что, коль удастся запечатлеть навсегда этот ускользающий миг не корявым наброском, а точно, в полноте, как он есть, это и будет явленьем вечной красоты, что спасет мир…»

Это размышляет не один из участников (сб. «Новый метафизис». – Ред .), а герой моноповести Александра Давыдова «Сотворенье шедевра, или Пьета Ронданини». Герой живет то ли в условно архаизированном будущем, то ли во всех эпохах сразу; это собирательный образ Художника, из века в век ищущего истину. Творец сотворяет «шедевр», которому предстоит спасти мир, то есть решает именно задачу метафизиса, как ее постулируют большинство авторов сборника, причем комментируют свою деятельность почти теми же словами. Финал вынуждает вспомнить борхесовского «Пьера Менара, автора “Дон Кихота”»: в итоге шедевром оказывается «Пьета Ронданини» – последнее, незавершенное произведение Микеланджело.

Самая объемная и интересная публикация (в сборнике «Весть», где также был опубликован роман «Москва – Петушки» Вен. Ерофеева. – Ред .) – «Сто дней» Александра Давыдова. Многие сцены романа и образы очень красивы, а язык полон игры слов и юмора.

Видимо, намек на тексты «Гений современности» и «Сотворение шедевра», позволивший предположить, что письма принадлежат тому же автору. (Здесь и далее примеч. публикатора.)

См. его текст «Просто кошка»..

Определение жанра принадлежит автору.

Возможно, отсылка к какому-то нам неизвестному сочинению «больного А. К.».

То же самое.

Пример и впрямь доподлинный. Эта фраза из романа А. Платонова «Чевенгур», долгое время ходившего в самиздатовских перепечатках.

Здесь и далее цитаты из предыдущих текстов «больного А. К.», опубликованных в этом же сборнике.

Здесь и далее отсылки к текстам А. К., опубликованным в этом же сборнике.

См. текст больного А. К. «Бумажный герой».

См. текст больного А. К. «Сотворение шедевра, или Пьета Рандонини».

См. текст больного А.К. «Просто кошка».

См. текст больного А. К. «Гений современности».

См. текст больного А. К. «Domus».